Работа шла быстро. Я уже не первый раз помогала на «кухне» и приноровилась быстро чистить и резать. Но труппа была большой, нам предстояло накормить много ртов, и готовка всегда занимала кучу времени.

Пока мы возились, стемнело. Женщины сновали туда-сюда, и в какой-то момент я осталась на «кухне» одна. На столе как раз скопились порезанные овощи, пора было бросить их в котел.

Я подхватила поднос и направилась к костру, над которым уже дымился котелок. Вот только цели я не достигла. Все потому, что мне перегородили путь – между мной и костром стояла женщина.

– Разрешите, я пройду, – буркнула и попыталась ее обогнуть.

Шагнула вправо, но она повторила мой маневр. Тогда я шагнула влево, и снова она сделала то же самое.

Так бывает: сталкиваешься с кем-то посреди улицы и хочешь с ним разойтись, но вы все время выбираете одно направление. Обычно это происходит не нарочно, но тут меня что-то насторожило. Женщина как будто не хотела меня пропускать.

– В чем дело? – я впервые посмотрела ей в лицо, и слова застряли у меня в горле.

Ничего особенного в ее облике не было. Может, одета странно для шапито. Слишком дорогое платье и кулон на тонкой шее. Циркачи не зажиточный класс, они носят что попроще.

А еще она была красивой – изящной, с длинными роскошными волосами, пышными ресницами, пухлыми губами, и с фигурой полный порядок. Про таких обычно говорят «все при ней».

Я раньше не видела ее в лагере. Такую женщину сложно не заметить или забыть. Но меня поразило вовсе не присутствие постороннего в лагере. Мало ли, забрела случайно, хотела посмотреть на цирковую жизнь. Причина моего шока была в другом.

Все дело в звездах, которые я отчетливо видела прямо сквозь голову незнакомки.

– Простите, но вы просвечиваете, – сообщила я ей так, словно указала на испачканную блузку.

Наверное, я была недостаточно деликатной и обидела женщину. Все же прозрачное тело – проблема посерьезнее пятна на рукаве.

Некоторые в принципе не терпят, когда им делают замечания. Незнакомка оказалась из их числа. Чтобы я еще хоть раз что-то сказала постороннему? Да ни за что!

Подобно смерчу женщина переместилась мне за спину. Ума не приложу, как она столь быстро двигалась. Вот вроде стояла передо мной, а потом – бах! – и уже за спиной. Я даже моргнуть не успела и движения не заметила.

А потом она меня толкнула. Прямо в полыхающий костер. Последнее, о чем я успела подумать, прежде чем огонь лизнул стопы – мне знакомы эти холодные руки! Именно они помогли мне выпасть из окна спальни Эльвенг.

***

Аршер ворвался в обеденный зал поместья Дербишей без приглашения. Слуга, которого он обогнал в холле, не успел о нем доложить.

– Ваша светлость?! – лицо графа вытянулось при виде незваного гостя.

Грязные сапоги Аршера оставили следы на начищенном паркете. Граф поморщился, но сделать замечание не посмел. Он как раз обедал с дочерьми. Эльвенг за столом не было. Это хороший или плохой знак?

– Где она?! – взревел Аршер так, что зазвенели хрустальные подвески на люстре.

– К-кто? – проблеял граф, сливаясь цветом лица с белой скатертью на столе.

– Моя якобы покойная жена, ваша якобы смертельно больная племянница.

– Мы ее похоронили в семейном склепе. Сразу после этого я отправил вам письмо с печальным известием, – пробормотал граф. – Желаете лично попрощаться?

– О да, еще как желаю, – мрачно усмехнулся Аршер.

Граф судорожно протер салфеткой рот и встал из-за стола. О том, чтобы закончить трапезу, речи не шло. Аршер не намеривался ждать.

Вслед за графом он вышел на улицу. Толстяк едва переваливался с ноги на ногу, словно неповоротливая утка. Пришлось поторопить его тычком в спину.