Но я пока тоже не могла войти в ритм, и поэтому откладывала какое-то продолжение наших отношений.

И при этом практически всеми хозяйственными делами занимался дед Василь – на все руки мастер, готовила нам Ольгерда, веселая, круглощекая и уютная женщина, смысл жизни которой состоял в том, чтобы посытнее и повкуснее накормить свою семью. У нас она сразу идеально подошла на роль поварихи. Ее муж, тоже круглый, но не толстяк, весельчак и любитель поговорить, обожал что-то строить, и у него это даже получалось. Сын-подросток, Федор, добродушный, но слегка ленивый, а, может, просто неторопливый и обстоятельный, обычно помогал то матери, то отцу.

Так что разделение труда было налицо, но огородные хлопоты все равно съедали большую часть времени и сил.

Я лишний раз убедилась, что Лекс – точно не крестьянин, потому что работал он старательно, но неумело, и сильно уставал, что было заметно, хотя при этом ни разу не пожаловался.

Однако весенние хлопоты потихоньку стали заканчиваться, и я уже начала предвкушать, как познакомлюсь поближе с привлекательным мужчиной. Что-то мне подсказывало, что и Лекс будет не против – на монаха он не похож. А то, что вряд ли он успел воспылать ко мне искренней неземной любовью, уж как-нибудь переживу.

И тут появился гонец, который передал, что меня снова очень ждут в замке. И снова речь о наследстве. Что же это на меня просто какой-то денежный дождь выпал? Словно в сказку попала: раз наследство, два наследство…

Конечно, я не откажусь. Но в этот раз очень надеюсь, что мне полагаются какие-то деньги. Хватит уже наследства натурой! Хотя, честно говоря, от Лекса я бы теперь ни за что не отказалась, ни за какие деньги.

***

В замке меня встретили Рози и Гвендолин, старшая сестра. Вообще, отношения у меня с сестрами были довольно хорошими. Точнее, они стали значительно лучше после того, как я (точнее, в тот момент настоящая Мэйри) психанула, хлопнула дверью, и уехала в отдаленное поместье, завещанное лично ей еще бабушкой. И вот с тех пор, прямо как в поговорке, что чем дальше родня, тем отношения лучше, прекратились скандалы и ссоры, попытки доказать, кто умнее и главнее. За твердость характера Мэй зауважали, и именно поэтому ей было смерти подобно вернуться к родным, поджав хвост и доказав, что у нее ничего не получилось. А если не умеешь жить самостоятельно, значит, должна подчиняться местным порядкам.

***

Эльф был не красив – прекрасен, и при этом какой-то нетипичный – темноволосый и зеленоглазый. Вот тут и понимаешь разницу между полукровкой и действительно чистокровным красавцем – мой Лекс, все же, на лицо попроще…

- А как мы его делить будем? – первой отмерла я.

Оказывается, у матери Мэйри были какие-то связи, которые она особо не афишировала, и вложения в дела партнеров из дальних домов. Сейчас они честно привезли ее долю. И эльфа, который тоже составлял часть наследства. Там какая-то мутная история, он представитель уничтоженного дома, попавший в рабство.

- Эльф на троих не делится, - рассудительно заметила Гвен. – Придется продать и разделить деньги.

- А сколько он может стоить? – я сделала абсолютно невозмутимое и незаинтересованное лицо.

- Примерно как половина тех денежных средств, которые они привезли, - рассудительно ответила Гвен. В делах она разбиралась отлично. – Но тут такое дело: не на базаре же его продавать! Товар такого ранга первым предлагают королевскому дому, но… есть у меня нехорошие подозрения, что его признают шпионом, и заберут «до выяснения всех обстоятельств». Потом вернут… наверное. Но то, что они вернут, останется только похоронить. Поэтому найти бы другой рынок сбыта, но опасно. Нелегальная торговля – путь самим в темницу.