Я сделал несколько шагов назад, пригнулся – и побежал. К счастью, в спину никто не стрелял. Я бежал и бежал, бежал и бежал. Пока, наконец, не вспотел и не выбился из сил. Сел на травку, подальше от машин и домов, чтобы никто опять не наговорил мне гадостей. Выдохнул. Прошло больше минуты, и примчался Тимофей.

– Сёмка, твою налево! – сказал он. – Мы ж тормозуху пили, а не соляру! Откуда такая прыть?

Я уставился на Тимофея, чувствуя, как реальность накрывает волной. Желудок скрутило спазмом – не столько от голода, сколько от осознания. 1989 год. Без документов. Без жилья. С единственным "другом", вооруженным копьём. Хорош старт для попаданца.

Отчаянно хотелось курить. Хотя эта привычка мне вообще не знакома. Тимофей протянул руку и помог подняться.

– На свалку погнали! – сказал он. – Уже восемь утра. Опять Толик ругаться будет.

– Толик? – спросил я.

– Да, наш бригадир.

В каком-то тупом забытье я поплёлся вслед за Тимофеем. Одна надежда, что я попал в относительно недалёкое прошлое. А если нет?

– Мы что, на поезде поедем? – спросил я.

Мы подошли к какой-то огромной железнодорожной станции. Вагоны, тягачи, цистерны. А ещё – никому до нас не было дела. Никто даже внимания не обращал на двух бродяг.

– Ага, – ответил Тимофей своим хриплым голосом и смело полез на вагон. – Быстрее, этот через пять минут отходит.

– Ты чего! – прокричал я. – Высоковольтная линия!

– Да не ссы, – прохрипел бомж. – Низко пригибайся. Авось не ударит.

По непонятной причине я повторил манёвр своего поводыря. Провода располагались несколько выше, чем я предполагал. Но если встать в полный рост – точно жахнет. Тимофей подполз к люку, бодро его откинул и пропал внутри вагона. Мне ничего не оставалось, как двинуться за ним. Мне казалось, что я кожей ощущаю разряды электричества. Самовнушение, не иначе.

На практике мне уже доводилось видеть электротравмы. От контакта с высоковольтной линией телесные повреждения ужасны. Будто человека поджарил Зевс: сгорает кожа, волосы, да и не только. Подробности уж очень мерзко-жуткие. И это всё происходит в считанные секунды!

На пожаре, например, нужно постараться, чтобы обгореть. А в ситуации с высоковольтной линией всё происходит мгновенно. Тот случай, когда живые завидуют мёртвым. Вспоминая все молитвы, я подполз к люку, спустил туда ноги, повис на руках. Дна всё не было. Разжал пальцы – падение оказалось мягким. То ли песок, то ли…

– Сахар? – спросил я.

– Не, – буркнул Тима. – То взрывчатка. Военный вагон.

– Взрывчатка?! – чуть не крикнул. – Полезли обратно.

Я принюхался. Запах был пьянящим. На ощупь это вещество напоминало сахар. До меня донёсся хриплый смех Тимофея.

– Сёма, ну ты сегодня поддаёшь, – сказал он. – Ты скажи спасибо, что не со свиньями ехать! Взрывчатка – она такая. Пока её не поджигаешь, ничего не случается.

– А тут что, охраны нет?

– Да кому эта взрывчатка сдалась? – искренне удивился он. – Никто ни с кем не воюет сейчас. А на военных вагонах всегда люки удобные. Домчим с ветерком. Тут близко.

В этот момент я ощутил движение. Состав сначала резко дёрнулся и замер, так что мы уехали на этом «сахаре». А потом – начал плавно набирать ход. Самая настоящая электричка! Уж я покатался на таких. В Москве, конечно, вагоны – космос. А вот за МКАДом – настоящая экскурсия в прошлое. Лежать на мягком «песке» было приятно. Прошло минут десять или пятнадцать. Мерный стук колёс начал клонить в сон.

– Выходим! – прохрипел Тимофей, вырывая из объятий Морфея.

Я вскочил. Опытный бомж, проваливаясь в песок, двинулся куда-то в сторону. Я увидел свет: он открыл боковой люк. Совсем небольшой, сантиметров сорок в высоту и пятьдесят – в ширину. Аккуратно снял решётку. Она, кажется, ничего не была закреплена. Показались панорамы.