Вторая в караване повозка смахивала на мелкую карету с открытым верхом, внутри – два человека, возможно, хозяева каравана. Третья телега с бортами заполнена мешками, тюками, прочим барахлом. Тут, скорей всего, необходимые для путешествия вещи, продовольствие. Рядом с возницей – сопровождающий.

Итак. С одной стороны – не очень подходящая для путешествия компания. Если она его ещё примет в любом качестве, а то ведь и просто прибить могут. Из милосердия. А с другой – чего ждать? Кто сказал, что обычные торговцы или земледельцы в этом мире шибко гуманны? Одинокий путник, если он жив и здоров, вызовет правомерное подозрение – никто в одиночку не ходит, значит, он, может, внимание отвлекает от подельников в зарослях. Следовательно, надо притворяться бессознательным телом на камнях – неважно, как он тут оказался, хотя подумать тоже следует… Вот с такой бессильной и безвольной тушкой и можно делать всё, что угодно, в зависимости от желаний нашедшего её. То есть хоть жди следующих путников-попутчиков, хоть сейчас действуй – разницы никакой. А как именно внедряться в неизвестную жизнь – тоже ведь без разницы, планов на этот начальный этап не могло быть никаких в принципе. Потому что их – бесчисленное множество.

Место для своего явления в мир Сергей присмотрел заранее: такой почти плоский валун шагах в пяти от дороги, заросший густым слоем плюща или аналогичного растения. Наружу, чтобы можно было заметить внимательному да и случайному взгляду, торчали только сапоги. Вот прозвучали копыта, потом со скрипом на ухабах продвинулась первая повозка, вторая… Громкий крик именно из неё и остановил движение. Послышались вопросительные возгласы, непонятные, естественно, команды. Сейчас, наверно, охранники осматривали ближайшие окрестности. Через короткое время растения на Сергее стали раздвигаться, кто-то ухватил его за ноги, потянул вниз. Присоединилась вторая пара рук, с помощью которой его перевернули на спину и уложили на землю. Возгласов и слов немало, порой и возмущённых почему-то, но толку-то?

Наконец почувствовал, что на обе руки повыше запястий прилепилось что-то вроде кожаных браслетов, явно, не наручники – руки не стянуло. Зато в уши полились вполне понятные слова. Вразнобой.

– …какого рогатого ты надел на него рабские наручи, купец? Мало тебе того, что обманул нас при договоре?

– Не твоё дело, наёмник! Не суйся, куда не следует! Охраняй караван и молчи, парня мой сын заметил, значит, что хочу, то и делаю, понял?

– А я всё это записываю, понял? Кто знает, кем эта находка обернётся, а мы тебя предупредили…

Вот так, значит. Рабские наручи. Добрый тут народ, однако! Хотя имеются и возражающие, следовательно, не всё с этим рабовладением гладко.

– А зачем ты на него два-то наруча потратил, отец? Глянь, как его приложило, голодранца, и одного заглаза хватило б…

– Вот ты мне ещё не советуй! – голос раздражён. – Кто его знает, что за человек? На местного только одеждой смахивает, причём вполне прочной. А видом – неведомо откуда, так что пусть и колдовство держит надёжней, если есть, и рабскую привязку, и память лучше отшибает, и речь пускай понимает – может вовсе чужеземец, а я ему приказывать как буду? Да и наручи – дешёвка, сам делаю. Всё, кидайте в последнюю телегу, и вперёд, чего время теряем, три дня ещё тащиться!

Купец и колдун в одном лице-подлеце – такой вот «спаситель» попался. Наручи вон делает с набором интересных свойств и не только их, скорей всего. Как эти вещи тут называются: артефакты, амулеты? А если купец с рабами, значит, работорговец. И везёт «товар» на продажу наверняка. Следовательно, до рынка должен бы вроде пленников беречь хоть как – иначе продешевит. Уж кормить-то рабов по минимуму требуется.