Сегодня решила не дать повода Алле Геннадьевне докопаться ко мне хотя бы в этом и специально вышла пораньше, чтобы приехать вовремя, но удача в это утро была явно не на моей стороне. Сначала я капнула кофе на блузку и мне срочно пришлось бежать к шкафу, чтобы переодеться, потом я опоздала на автобус, который ушёл из под моего носа и мне ещё долгих тридцать минут пришлось ждать следующий, а в довершение ко всему, когда он, наконец-то, подошёл, и я в него села, оплатив проезд, не доезжая до работы пару остановок, автобус сломался, и мне пришлось идти пешком, вернее уже бежать, потому что мои часы неумолимо показывали двадцатиминутное опоздание. И так постоянно и с периодической регулярностью. Что со мной не так, почему мне ни в чём не везёт? Такое чувство, что без Рустама в моей жизни наступает не только чёрная полоса невезения, но и всё рушится по всем существующим направлениям, нарушая прежнее течение моей жизни. Неужели он является моим талисманом и только с ним я снова смогу стать собой. Сейчас я не чувствовала себя цельной личностью, а как разделённой пополам, какой-то неполноценной и ущербной девушкой. Я задыхалась без него, но и к нему вернуться не могла…, больше нет…, это выше меня…

Когда вся взмыленная я выбежала из лифта на нашем этаже, меня уже ждала, скрестив руки на груди, моя непосредственная начальница или змея, как окрестили её все местные здесь мужики за её склочный, зловредный характер. И вот стоит же караулит меня, сама то тоже в это время не работает. Хлебом не корми только дай ведро яда вылить окружающим на голову, пока этого не сделает – не успокоится.

– Ты что думаешь, если ходишь в любимчиках у главного, то тебе всё позволено? – начала она сходу меня отчитывать, как всегда даже не поздоровавшись со мной.

– Извините меня, сегодня транспорт подвёл…

– Мне не нужны твои отговорки! – повысив голос, перебила она меня. – Привыкла по утрам с шефом кататься, как оно на общественном транспорте? – так и сыпала начальница свои вполне заслуженные упрёки, но чувствовалось в этом её личное ко мне отношение.

Сказать, что она меня не любила, значит ничего не сказать, но за что я не знала. Никогда не перечила, не пререкалась, всё, что скажет стараюсь делать и выполнять, но ей всё не так.

– Я теперь ввожу пени за каждую минуту твоего опоздания, это ясно? Посмотрим будешь ли ты тогда вовремя приезжать, когда без зарплаты останешься!

Вид у нее был важный, она себя чувствовала хозяйкой положения и вдоволь пользовалась этим, отыгрываясь на мне всегда в первую очередь. И почему я такая уродилась, вечная для всех девочка для битья!?

– Такого больше не повторится, – заверила я её, испытывая чувство стыда, ведь действительно опоздала и отчитывала она меня сейчас за дело.

Видимо, я абсолютно не приспособлена к самостоятельной жизни. Не могу себя организовать и распланировать свой график. Я сама ненавижу опоздание, но во сколько бы я не выходила, когда добиралась сама, всегда неукоснительно опаздывала, как будто всё было против меня, или я уже не могла без ежедневных нравоучений моего руководителя? Выдохнула, потом набрав воздуха побольше в лёгкие опять выдохнула, успокаивая так себя, сбрасывая утреннее напряжение. Приняв боевой и уверенный в себе вид, я потопала к своему рабочему месту, наблюдая удаляющуюся в свой кабинет начальницу.

Поначалу я принимала очень близко к сердцу Аллу Геннадьевну и всё, что она мне говорила. Просто было невозможно работать, она цепляла меня по каждому поводу и без повода. Сейчас ничего не изменилось, но теперь у меня выработался иммунитет на эти ее нападки. Я выработала такую тактику: когда в очередной раз она начинала меня пилить, я представляла, что это голос из телевизора, где показывают интересную передачу о ядовитых рептилиях. А что, это реально помогает. Она шипит и сбрасывает негатив, а я в это время наслаждаюсь познавательной передачей об этих своеобразных животных и среде их обитания. Со временем я поняла, что она со всеми такая и такой у неё склочный характер или должность всё же обязывает?