В этом заключается истина: пока информация о другом человеке отразилась в нашем мозгу и воспринята им, действительность уже изменилась – другой человек за это время уже сделал шаг или два в нашем направлении или от нас. Но в таком случае нельзя познать настоящее, можно познать лишь в той или иной степени прошлое, и действительность на этом фоне есть не что иное, как настоящее и прошлое в единстве.

Итак, познание действительности предшествует познанию будущего, которое проходит два этапа – предвидение характера действий в будущем («мысленное создание действия») и предвидение последствий этого действия. В результате мы имеем две категории: познание действительности и познание будущего, а точнее, последнее представляет собой предвидение действий и последствий. Ничего иного в анализируемом плане здесь не содержится, все остальное является лишь углублением понимания указанного. Отсюда есть только познание действительности и предвидение двух этапов развития.

Если это так, то горизонтальное развитие мышления можно представить следующим образом: имеется познание, которое «просекает» и детерминационную, и потребностно-мотивационную сферы; оно же выступает в качестве оперативно востребованной информации и интуиции как «замороженного» познания. Однако ни оперативно востребованная информация, ни интуиция не являются сами по себе этапами развития мышления по горизонтали. Они становятся таковыми лишь в развитии детерминационной и потребностно-мотивационной сфер. Внутри них познание развивается по горизонтали в виде познания действительности и познания-предвидения.

Контур мышления не замкнут только на анализируемых сферах, поскольку мышление развивается по вертикали и в отношении иных каких-то сфер, которые неспециалисту не видны и для нас значения не имеют. При этом нет смысла говорить о связи мышления со сферами социальной детерминации психики и мотивационной, поскольку они не находятся в отношении связанности. Мышление пронизывает обе указанные сферы своими специфическими способами, и каждый элемент каждой сферы представляет собой частичку, срез мышления; а все элементы всех сфер в их взаимосвязи представляют собой МЫШЛЕНИЕ субъекта. За рамками мышления, похоже, остается лишь один элемент социальной детерминации психики – отражение, которое является срезом сознания как состояние, но мышлением не охватывается; мышление подключается на втором этапе данной сферы – при восприятии.

В этом плане можно согласиться с В. И. Лениным: «…от живого созерцания к абстрактному мышлению»; созерцание суть отражение – еще не мышление, вне зависимости от разноплановости способов мышления в их вертикальном протекании. Главным здесь является то, что познание и предвидение, оставаясь обособленными категориями, но находясь вместе с тем в динамической связи друг с другом, пронизывают сферу социальной детерминации психики и мотивационную сферу. При этом познание возникает и все больше обогащается на основе динамического развития сфер и их взаимосвязанности. Однако не только обогащается. Принимая в себя ошибки и деформации детерминационной сферы, познание несет их в сферу мотивации, становясь в определенной степени артезнанием. В свою очередь интуиция также не всегда бывает безупречной: во-первых, опираясь на познание, интуиция с необходимостью воспринимает полностью или частично ошибки и деформации, заключенные в нем (полностью, если сама интуиция не способна их выправить, и частично, если интуиция способна это сделать; исключить вовсе ошибки и деформации познания она едва ли может), и, во-вторых, само по себе творчество интуиции оказывается ложным (ошибочным, деформированным). Отсюда и предвидение, основываясь на познании и интуиции, может прогнозировать будущее либо адекватно ситуации, либо абсолютно или в иной степени ошибочно в зависимости от степени ошибочности познания и интуиции и возможности их взаимного погашения. Хотя, если быть более точным, надо признать, что абсолютно адекватным не может быть ни познание действительности, ни предвидение, поскольку психология постоянно отмечает обязательную субъективную привлекательность и того, и другого. Разумеется, нельзя исключить возможность познания и предвидения и за пределами субъективной привлекательности, но, похоже, никогда в полном объеме субъект не познает окружающий мир и абсолютно адекватно с ним (миром) не предвидит будущее. Условно адекватным мы можем признать такое познание настоящего и предвидение будущего, которое охватывает