Уже не так драло наледью полозья тракторных саней, а кой- где в затишках зарождались первыми капельками совсем ослабевшими за ночь ручейки. Солнце ударило прямо в глаза, заставив зажмуриться, и всё вокруг сразу пришло в движение – пока слабое, осторожное, но разгонистое. День обещал быть богатым и звонким, небо стояло открытое, чистое, воздух от солнца подмяк, ледок по дороге начал запотевать. В березняке, где нам предстояло рубить дрова, лежал ещё снег, но он повсюду проседал, источаясь, из него торчала, как взросла за эти дни, прошлогодняя трава, виднелись проталины. Деревья за речкой, ещё не пробудившись окончательно, уж распрямились, отогревались, протяжно пошевеливались от собственных токов. Горчило: воздух за ночь не успел поднять в вышину вчерашнего натая. Солнечные лучи стелились как бы вдоль земли, не доставая до неё, но наклонялись всё ниже и ниже.

      Нарубив три больших бунта берёз и скатив их с горы, мы, шестеро мужиков, начали загружать тракторные сани. Солнце поднималось всё выше, припекая, и по дороге уже засочилось, засверкало, собрались первые, короткие течи. Снег по сторонам, посинев, набухал и тяжелел, тяжелел и воздух, постепенно пропитывался сыростью.

Последний купеческий дом

День полностью разгорелся, потекли ручьи, пока ещё безголосые и натужные; над полями с подгорной стороны заструился, волнуясь, воздух, молодой березняк за ним выбелило солнцем в одну клубящуюся полосу, колюче, занозисто каркала в полёте ворона; путался, не направляясь, слабый земляной ветерок. День стоял светлый, но неяркий и тихий – какой-то сонный. И это при солнце на небе, солнце, казалось, источилось, догорая, его слабый свет повисал в воздухе, не доставая до земли, когда мы выехали уже обратно.

      Зимняя река Поной совсем прохудилась, лёд болезненно посинел, у берегов, да и не только у берегов, разлились полыньи. Дорога через Поной, оттаявшая по сторонам, почернела и выточилась, по ней с недовольным карканьем ходили вороны. Солнце стояло ещё высоко, когда мы приехали домой и, разгрузив сани, сидели на крыльце в предвкушении званого ужина. Где должны быть и кулебяка с оставшейся с зимы сёмги, и грибки и всякое разносолье и, конечно, незаменимая брага, которая была в каждом доме, нет не для пьянства, а для души, то с устали, то с баньки или угостить зашедшего соседа.

      После трескучих морозов и затяжных буранов несказанно хороши бывают мартовские оттепели. Люди знают, что ещё не весна, что будут ещё не раз стоять над землёй неподвижные холодные туманы и бесноваться непроглядные вьюги. И может быть, потому-то так дороги эти тёплые редкие дни. В полдень начинаются капели. Не часто и как будто нехотя скатываются с крыши первые капли и падают в сугробы нанесённого буранами снега. Они летят до земли медленно, продолговатые, синевато-прозрачные. Вечерами под крышами повисают сосульки. Горящий закат окрашивает их в оранжево – золотистый цвет, и тогда искрятся карнизы домов, отделанные причудливой хрустальной бахромой.

1967 год

Есть ли власть у сельской власти,

или так ли важно иметь сельское поселение?

      Местная власть-самая близкая к народу. И значит, самая важная, ведь от неё зависит решение насущных проблем людей, а значит, и их благополучие. Полномочий у органов местного самоуправления много, но по причине скудости бюджета решать волнующие людей вопросы удаётся не всегда. И идея правительства Мурманской области об укрупнении сельских муниципальных образований вызвала неоднозначную реакцию со стороны как руководителей сельских поселений, так и общественности.