– А отец?

– Совпадение?

– А если нет?

– Тоже возможно, – у Марьяны всегда-то получалось ладить с подобными упрямцами. Однако князь не отступится. В ином каком случае Эльжбета не стала бы и возражать, поскольку партией он был весьма даже неплохой.

В ином…

– Но тогда…

– Тогда вам следует набраться терпения. Умерить свой гнев. И подумать, как достигнуть цели… обыкновенным, скажем так, путем.

– Обыкновенным?!

– Именно… цветы, стихи… что там дамам дарят? Покажите себя человеком достойным, и тогда…

– Я не могу ждать!

– Можете, – жестко отрезала Марьяна Францевна. – И вам придется. Вы сами читали тот договор? Они ведь всякими бывают… и если обвенчать вас силой… понимаете, с нами, ведьмами, порой сложно… в том плане, что иные вещи… как бы это объяснить… если ведьма не желает быть обвенчанной, то, сколько ни договаривайся, ничего-то не выйдет.

– Но…

– Договор был рассчитан на обыкновенную девушку. К слову, ведьма у ведьмы редко появляется, уж не знаю отчего. Одаренная – да, когда батюшка одаренный. А вот ведьма – дело иное. Ваш предок желал получить родовитую невестку и получил бы, несмотря на то, что эта самая невестка о нем бы думала. Увы, мнением женщин тогда не принято было интересоваться. Да и теперь не лучше. Но Анастасия в первую очередь ведьма. И не слабая… а потому… вы, конечно, можете использовать силу. Только смысл?

– Погодите, – Радожский остановился.

И даже не возразил, когда Марьяна Францевна высыпала в его руку горсть семечек.

– Как… не выйдет?

– Обыкновенно. Она просто не признает силы обряда. И этот обряд не будет иметь значения. И наоборот. Если она пожелает выйти за кого-то замуж, то выйдет. Сама. Без жрецов, храма и прочее мишуры.

– Но… но…

– Думаете, нам оно надо, с любовью возиться? Воспитывать в них вот идеал? Внушать, что счастье в замужестве и устраивать званые вечера. Знакомить, обхаживать, учить молодых да рьяных идиётов, уверенных, что весь мир, если не у них в штанах, то всяко близко? Других забот нет?! Мы выращиваем эту вот любовь к вам, воспитываем её, вбиваем в головы аккурат затем, чтобы избежать подобных казусов. А вы решили, что так оно и должно, что…

Эльжбета Витольдовна обернулась.

Проклятье!

Говорила Марьяна громко, слишком уж громко, то ли позабывшисть, то ли… нарочно? И была услышана.

– Значит… – губы Аглаи дрогнули, показалось, что девочка того и гляди расплачется. – Значит… это все не по-настоящему?

– По-настоящему, детонька… и так оно для всех лучше. В целом, – Марьяна Францевна потемнела лицом. – Во всяком случае, долго было лучше. А теперь вот и не знаю даже…

Аглая все-таки не заплакала.

Ведьмы редко плачут.

Отступила.

Попятилась, но наткнувшись на гору бочонков, которые грузили на корабль, остановилась.

– Но… но так же нельзя! – Аглая всхлипнула. – Так… не честно!

И что ей было ответить?

Как-то не так Стася представляла себе дом почтенной вдовы. Поскромнее, что ли… воображение и вовсе рисовало покосившуюся избенку с кривою крышей и разваленным крылечком. Избенка была. И не одна. Правда, не разваленные, но вполне себе крепкие избы, смыкаясь углами, окружали сказочный терем. И крыльцо тут имелось, горбатенькое, украшенное затейливой резьбой. На крыльце хозяйка и встречала: женщина крепкая, широкая, с трудом на крыльцо уместившаяся.

– Добро пожаловать, госпожа ведьма, – произнесла почтенная вдова густым баском. И поклонилась, мазнувши рукой по ступеням. – И вам, купцы почтенные… давненько ты в наши края не заглядывал, Фролушка…

С Фролом Матвеевичем вдова расцеловалась, а после и с братом его, обнявшим женщину столь крепко, что будь она менее внушительна, задушил бы.