Инженер выстроил своих людей цепочкой, чтобы погрузить инструменты на либурну. Он передавал их Мусе – топоры, кувалды, пилы, кирки, деревянные поддоны для замеса глины, для ее перемешивания, тяжелые полосы железа для подравнивания уже уложенного раствора, – тот швырял их Корвинию, и так до тех пор, пока инструменты не попадали к Бекко, стоящему на палубе «Минервы». Они работали быстро, без болтовни, и к тому моменту, как они закончили, уже рассвело, и корабль был готов к отплытию.

Аттилий поднялся по сходням и спрыгнул на палубу. Выстроившиеся в ряд моряки с баграми ждали приказа, чтобы оттолкнуться от причала. Торкват, стоявший рядом с рулевым, окликнул Аттилия:

– Акварий, у вас все готово?

– Да! – отозвался он. Чем скорее они отплывут, тем лучше.

– Но еще нету Коракса, – возразил Бекко.

Ну и черт с ним, подумал Аттилий. Оно и к лучшему. А с работой он справится и сам.

– Это заботы Коракса.

Моряки отвязали швартовы. Багры метнулись вперед, словно копья, и ударились о причал. Палуба под ногами Аттилия содрогнулась. Поднялись весла – и «Минерва» двинулась вперед. Аттилий взглянул на берег. У общественного фонтана уже собралась толпа; люди ждали, когда дадут воду. Может, ему стоило все-таки задержаться и проследить, чтобы задвижки закрыли вовремя? Но он оставил шестерых рабов, чтобы они присматривали за Писциной. К тому же ее охраняют моряки Плиния.

– Вон он! – крикнул Бекко. – Смотрите! Коракс бежит!

Он замахал руками над головой.

– Коракс! Э-ге-гей! Сюда! – Он смерил Аттилия обвиняющим взглядом. – Вот видешь! Ты должен был подождать его!

Надсмотрщик был уже у фонтана. Он шел, ссутулившись, как будто погрузился в размышления, и нес на спине дорожную суму. Теперь же он поднял голову, увидел отходящий корабль и помчался бегом. Для человека его лет он двигался весьма проворно. Расстояние между кораблем и пристанью быстро увеличивалось – три фута, четыре… – И Аттилию казалось, что Коракс безнадежно опоздал. Но он домчался до края, швырнул свою суму и сам прыгнул следом. Двое матросов подхватили его и втащили на корму. Надсмотрщик приземлился на ноги, сердито зыркнул на Аттилия и показал ему средний палец. Инженер отвернулся.

«Минерва» развернулась к выходу из порта и ощетинилась веслами – по две дюжины с каждого борта. Над палубой разнесся рокот барабана, и весла опустились. Очередной удар – и весла со всплеском вошли в воду; на каждом сидело по два гребца. Либурна заскользила вперед, сперва незаметно, а потом – наращивая скорость по мере того, как учащались удары барабана. Кормчий, наклонившись над носовым тараном и неотрывно глядя вперед, указал направо. Торкват выкрикнул приказ, и рулевой с силой надавил на огромное весло, служащее рулем, чтобы вписаться между двумя триремами, стоящими на якоре. Впервые за четыре дня Аттилий ощутил дуновение ветерка.

– Глянь, акварий, – у тебя появились зрители! – крикнул Торкват и указал на холм над портом. Аттилий узнал длинную белую террасу виллы, окруженную миртовой рощей, и тучную фигуру самого Плиния. Префект стоял, прислонившись к балюстраде. Интересно, о чем он сейчас думает? Аттилий нерешительно вскинул руку. Мгновение спустя Плиний ответил на приветствие. А затем «Минерва» вошла в проем между двумя огромными военными кораблями, «Согласием» и «Нептуном», и когда Аттилий снова оглянулся, терраса уже опустела.

Вдалеке, над Везувием, показался краешек солнца.

Плиний смотрел, как либурна выбралась на открытое пространство и принялась наращивать скорость. В сумраке ее весла казались белыми вспышками, и откуда-то из глубин памяти всплыло давно позабытое воспоминание: рассвет, свинцово-серые воды Рейна – должно быть, это было под Ветерой, тридцать лет назад, – и отряд Пятого легиона, «Хохлатого жаворонка», переправляющий кавалерию на другой берег. Какое было время! Чего бы он только не отдал, лишь бы снова отправиться в путь на рассвете – или, еще лучше, – вновь повести флот в бой. За два года пребывания на должности префекта ему так ни разу и не довелось этого сделать. Но даже от того незначительного усилия, какое понадобилось, чтобы выйти из библиотеки на террасу, дабы посмотреть на отплытие «Минервы», – всего-то и нужно было встать с кресла и сделать несколько шагов, – у Плиния началась одышка. А когда он поднял руку, чтобы помахать инженеру, у него возникло такое ощущение, словно он выжимает гирю.