Нейробиологи выяснили, что даже такой уровень пренебрежения оказывает значительное и устойчивое разрушительное влияние на развитие мозга ребенка. Пренебрежение воздействует на префронтальную кору и ведет к нарушениям в системе реакции на стресс, что, в свою очередь, вызывает эмоциональные, поведенческие проблемы и трудности с общением, как в детстве, так и позднее, во взрослой жизни. Дети, столкнувшиеся с хроническим недостатком стимулирования, обычно реже взаимодействуют с другими детьми. Они отстают по показателям когнитивной деятельности и развития речи, у них плохо развиваются управляющие функции: они с трудом сосредотачиваются, учителя и родители считают их невнимательными и гиперактивными, им сложно сконцентрироваться на занятиях.

Нейробиологи, исследующие влияние стресса на развитие ребенка, полагают, что пренебрежение, насилие и прочие виды травматических переживаний объединены общим свойством: они информируют развивающийся мозг ребенка о том, что окружающая обстановка нестабильна, непредсказуема и неупорядочена. Мозг ребенка, особенно младенца, ищет в окружающем мире схемы. Но, если непосредственное окружение ребенка постоянно меняется, если окружающие его взрослые ведут себя непредсказуемо или почти не общаются с ребенком, мозг и связанная с ним система реакции на стресс готовятся к нестабильной жизни: они постоянно находятся в состоянии полной боевой готовности к чему угодно.

Пренебрежение или насилие могут оказывать на детей невероятно мощное воздействие, но влияние травмирующего их психику родительского поведения можно уменьшить или даже полностью устранить, изменив это поведение. Рассмотрим в качестве примера эксперимент, проведенный в 2000-х годах в Санкт-Петербурге. Социальные потрясения того периода и экономические трудности постсоветской эпохи в России привели к росту количества воспитанников детских домов. Эти учреждения, в общем-то, не напоминали диккенсовские приюты: детей исправно кормили, обеспечивали одеждой, чистой постелью, игрушками, медицинской помощью. В то же время с ними общались в строгой, безличной манере: персонал редко разговаривал с детьми тепло и чутко. Согласно одному описанию российского детского дома тех времен, «ребенка кормят, переодевают и купают чисто механически, ему не улыбаются, с ним не разговаривают, ему не смотрят в глаза – не делают ничего, что обычно делают родители в домашней обстановке».

В какой-то момент с персоналом одного из домов ребенка, где жили в основном дети в возрасте до двух лет, стала работать группа российских и американских ученых. Сотрудников дома научили новой, более эмоциональной схеме ухода за детьми. Им предложили использовать повседневные ситуации, такие как кормление или купание, для дружелюбного, открытого и адресного общения. Работники не делали ничего особенного – просто разговаривали с детьми и улыбались им: большинство родителей ведет себя так инстинктивно. Почти сразу же жизнь сирот радикально изменилась. Спустя девять месяцев они продемонстрировали значительное улучшение познавательных способностей, социального и эмоционального развития, двигательных навыков. Но удивительнее всего, пожалуй, тот факт, что физическое состояние детей тоже улучшилось. Хотя в их рационе и медицинском обслуживании ничего не изменилось, рост, вес и окружность груди у детей (до реформы они отставали от норм по всем этим показателям) сильно увеличились. Кстати, изменения пошли на пользу и работникам детского дома: по мере того как сироты, о которых они заботились, становились здоровее и счастливее, взрослые стали чувствовать себя менее подавленными и встревоженными. Небольшое изменение в поведении сотрудников детского дома привело к большим изменениям в жизни детей и в эмоциональной обстановке всего учреждения.