— Ты опаздываешь, поторопись, — проворчала Паула.

Я прошла вперёд и села на скамью, выбрав самое нейтральное место за столом — между экономкой и Эгги. Берта тут же поставил передо мной блюдо и стакан с чем-то сладко-пряным. Я бросила на неё благодарный взгляд, но тут же одёрнула себя, видя, как Паула сжала в пальцах салфетку.

Это был самый молчаливый обед в моей жизни. Наверное, нагоняй получили не только мы с Джоаной, но и остальные девушки попались под горячую руку экономки. Когда обед подходил к завершению, у входной двери, которая вела во двор, где находились погреба, раздались мужские голоса. Берта, выйдя из-за стола, поспешила к выходу, Паула тоже направилась во двор всё проконтролировать, давая всем возможность свободно выдохнуть. Вот только не мне — мне-то как раз расслабляться нельзя. Не успела оглянуться, как ко мне подсела Эгги, сопровождённая раздраженным взглядом Джоаны.

— Паула сегодня не с той ноги встала. Злая, как мегера, — зашептала Эгги.

Я подняла голову и невольно глянула на Джоану, но она, состроив кислую гримасу, отвернулась. Эгги придвинулась ещё ближе, почти вплотную прижимаясь к моему боку, я опасливо глянула на дверь, за которой скрылась экономка.

— Кстати, — шепнула Эгги, — тебе идёт эта форма.

Джоана, мрачно жуя, вперила в свою наперсницу уничтожающий взгляд, а я поняла, что становится слишком душно в кухне, не хватало, чтобы девушки поссорились из-за меня — они соперничали друг с другом. Но я не хотела в этом участвовать.

К счастью, вернулась Паула, и Эгги как ветром сдуло.

— Ты закончил? Идём за мной, — властным тоном велела мне экономка.

Закончить с обедом я не успела, но есть и не хотелось, хотя сочное жареное мясо и картофель в сладком соусе пахли очень вкусно. А вот горячий напиток — подогретое молоко с мёдом и какими-то пряными специями — я выпила. Он согрел горло, смягчив его.

Паула повела меня в другую часть замка. А я только успевала осматриваться. Обстановка становилась всё роскошнее: дорогие ковры, изысканная мебель, всевозможные статуэтки, гобелены — всё это восхищало. Здесь было немного холоднее и пахло чем-то свежим и горьким, кажется, хвоей. Поднявшись на второй этаж, направились по коридору мимо библиотеки, зал для отдыха и кабинетов. Вся эта планировка была мне хорошо известна, и я легко ориентировалась — могла бы и сама найти дорогу. Мы остановились перед добротной дубовой дверью.

Паула постучала. По моему телу прошлась горячая волна, волнение скрутилось в животе онемением, а голову повело. Я невольно коснулась виска, унимая разыгравшуюся тревогу и ещё что-то, что заставляло сердце биться, как обезумевшее. Это просто волнение и трепет перед тёмной аурой, которая была для меня необъяснимо завораживающей. А ещё страх перед разоблачением. Что сказал Нейтону Кемрону лекарь? Судя по тому, что мне снова выдали мужскую одежду, он промолчал о том, кто я.  

Экономка открыла дверь и отступила, проводив меня твёрдым взглядом. Пригнув голову, я прошла внутрь, погружаясь в полумрак комнаты. В кабинете тоже пахло хвоей, но примешивался еще аромат орехового дерева и мускуса.

Нейтон сидел за столом и что-то писал на бумаге.

Он поднял голову, бросил на меня короткий взгляд. Этого было достаточно, чтобы сердце пропустило удар.

— Проходи, — бросил он, продолжая писать.

Я вдохнула и несмело прошла вперёд, не чувствуя от волнения ног. Чтобы отвлечься, принялась рассматривать многочисленные полки с книгами и разными незнакомыми предметами.

Нейтон поймал мой взгляд, и я застыла, невольно вытянувшись по струнке.

— Тебе уже лучше? — спросил он. Я кивнула, не в силах разомкнуть губы. Кемрон опустил взгляд по моей фигуре. — Хорошо, — отвернулся, отложил перо, подхватил бумагу со стола и, сложив её вдвое, сунул в приготовленный конверт. Я пыталась понять, какие мысли в голове у милорда, и ожидала самого худшего. — Тогда продолжим наш разговор…