Агнес горько улыбнулась.

– Скорей всего, мне уже никто не сможет навредить. По сравнению с тем, что мне предстоит, любые козни будут сущим пустяком. А так, может, ты единственный человек, который будет меня добром вспоминать.

В моей голове окончательно просветлело, будто я хлебнула какого-нибудь турецкого султан- чая, от которого слезы наворачиваются и мозги прошибает. Я поняла, что столько информации мне не осилить за один раз. Пришлось насущные вопросы выстроить в порядке значимости. Первое, что надо было выяснить – что происходит. Почему я здесь и что было раньше, до сегодняшнего дня. Или ночи? Ведь неизвестно, сколько я почивала под забором, пока в меня не вцепились блюстители порядка. Второе – что грозит этой сердобольной девушке с лицом ангела. Третье – что за монастырь Хрустальной Кассии, кто она сама такая. И самое главное, более важное, чем все три вопроса – как мне быть и что делать.

Мы проехали широкую площадь, вымощенную отполированным булыжником и остановились перед торговыми рядами, где были «припаркованы» такие же транспортные средства.

Агнес спрыгнула с телеги.

– Если все же проголодаешься – вот тут лепешки, – она ткнула тоненьким пальчиком на лежавший сверток.

– Удачи тебе! – не зная в чем конкретно, пожелала я.

Ответив знакомой печальной улыбкой, Агнес зашагала по направлению к зданию, расположенному за торговыми рядами.

Немного придя в себя, я принялась оглядываться по сторонам, чтоб сообразить, что происходит. Спрашивать у Густава – не вариант. Я только спросила, далеко ли до казначейства, чтоб понимать, когда примерно ждать Агнес. Но возница что-то нечленораздельно промычал и неопределенно махнул рукой. Надо понимать, он немой. Должно быть, это разумно. Не пускать же козла, т.е мужчину, способного речами обольстить неискушенных девиц, в огород!

Оставалось надеяться на собственную память, которая сейчас нагло взяла выходной, и на сообразительность.

Я, определенно, в этой действительности и этой местности инородное тело, потому что знаю точно – на телеге я ни разу в жизни не каталась. Мой мир совершенно другой. Другие дома, люди, транспортные средства. А почему тогда мой наряд не особо выделяется?

Вспомнилась прикольная фраза: «Не знаешь, что делать – ешь!» А почему бы и нет?! Я потянулась к свертку с лепешками и вынула оттуда не первой свежести хлебец. Зубы не сломаешь и ладно.

Меланхолично разжевывая продукт местных пекарей, я, и правда, успокоилась. Всему на свете есть объяснение. А то, что мы не можем объяснить, все равно имеет свое обоснование, только мы его еще не нашли. Значит, и с вопросом, что за фигня со мной приключилась, разберемся. Потом.

Что-то Агнес задерживалась… Сколько времени прошло? Рука принялась шарить по карманам в поисках телефона.

Что?! Телефон?! Серьезно?! В голове словно пронеслась стая перепуганных лемуров, разметав остатки здравых мыслей. Я зависла…

Кажется, это точно не из этого мира. Ладно. Раз опасность прямо сейчас не грозит, значит, можно переждать, пока не соображу, как я здесь очутилась.

Минуты тянулись, как резиновые. Поток людей, спешивших на рынок, потихоньку редел. Многие уже возвращались обратно, а Агнес все не возвращалась. Беспокойство колючим ежиком зашевелилось в душе. Что с ней случилось? Стыдно признаться, но за нее я тревожилась во вторую очередь. А в первую – за себя. Ведь она моя единственная на данный момент возможность получить крышу над головой и не умереть от голода.

И тут даже у Густава не спросишь, насколько затягиваются такие аудиенции.

Наконец черный балахон Агнес мелькнул в толпе, и я готова была подскочить и бежать к ней, чтоб она не потерялась.