Прокурор читает мемуары, а я мысленно прокручиваю разговор с начальницей, где ясно даю понять, что помощница мне не нужна, и что не стоит так сильно обо мне заботиться. Астахова достала уже. 

— Ярослав, а где заключение эксперта? — встревоженный голос прокурора отрезвляет меня.

— Все здесь, — листаю папку, что передали оперативники, и сам понимаю, что этого заключения нет. Хотя я точно помню, что оно было, даже зрительно запомнил, как документ возглавлял эту папку. — Твою мать, — громко ругаюсь, вспоминая, что, когда выходил из машины, на сидении ничего кроме сумки не было. Куда оно делось?

— Смирнов, я тебя не узнаю, — вертит головой прокурор. — Ты же ничего никогда не забывал, как так?

Не знаю, что ответить, поэтому смотрю на часы. 

— Поздно, не успеешь уже, — недовольно констатирует он. — Придется идти как есть и на словах доказывать. 

— Он на слово никому не верит.

— Да я знаю! — рявкает он, на что оборачиваются люди в коридоре. 

Мы как два идиота подпираем кабинет судьи, а по факту идти внутрь уже совершенно нет смысла.

— Ярослав Владимирович, — Ангелок вырастает передо мной настолько неожиданно, что я всего на мгновение теряюсь. — Вот, — протягивает она мне файл формата А4.

— Это заключение эксперта? — тут же включается прокурор, сверля взглядом Кристину. — Вы кто вообще такая? Ярослав, почему кто-то посторонний привозит тебе настолько важные документы? Ты хочешь, чтобы мы оба вылетели с работы?

Я беру у нее из рук заключение и ухмыляюсь своим неутешительным мыслям.

— Спасибо, Кристина Викторовна, — поджимаю губы.

— Всегда пожалуйста, — робко отвечает она, смутившись пристального рассматривания прокурора. — Лист выпал, когда вы уходили, я решила, что это важно.

Какая находчивая девушка, прямо клад, а не сотрудник.

— Ярослав, что происходит? Кто это? — все никак не угомонится Платов.

Да уж, поразительное совпадение, ничего не скажешь. 

— Судя по всему, моя новая помощница, Борис Яковлевич, — принимая временное поражение, отвечаю я.

Добилась-таки своего. Мелкая зараза.

4. 3.

Ярослав

Обратный путь из суда в следствие мы с Кристиной Викторовной едем молча. Каждый думает о своем. Каждому хочется что-то сказать, но стоит иногда открыть рот, как польется целый поток нецензурной брани, а я пока не готов к скандалу в замкнутом пространстве, да еще и в движении.

Изредка, Ангелок бросает на меня осторожные взгляды, но делает это как-то слишком навязчиво. Я вообще не люблю, когда меня рассматривают люди, а ее персона вызывает крайне противоречивые чувства, так что стараюсь делать вид, что не замечаю.

— Я думала, офицерам нельзя набивать татуировки? — вдруг начинает говорить она. Глазастая девчонка, под рубашкой ничего не видно, но она на меня пялится уже полчаса, не мудрено, что разглядела.

Это меня и раздражает. Стараюсь не смотреть на нее, потому что та самая нецензурная брань уже вот-вот готова к выходу на сцену.

Она ждет, что я что-то отвечу, как-то прокомментирую ее «думала», но не собираюсь упрощать ей задачу. Еще непонятно, что она за человек, но амбиций вижу вагон.

Обычно я не распространяюсь о личном, мои набитые руки — только мое. Мы не настолько близки, чтобы я сел и рассказал, чем в институте руководствовался, когда захотел татуировки.

— Послушайте, Ярослав Владимирович, я понимаю, что вы недовольны моей кандидатурой, но спешу вас заверить, я тоже не прыгаю от радости до потолка, так что, давайте не будем друг другу портить нервы и попытаемся сработаться?

— Смотрю, ты просто мастер наводить мосты, Кристина, — не могу не ухмыльнуться. 

Меня ее тактика странным образом настораживает, сам не могу понять до конца, почему? Обычно у меня хорошо развита интуиция, и за столько лет в органах я привык ей доверять. Можно сказать, что это вообще моя постоянная и самая верная спутница, а с учетом, что я был женат и разводился дольше, чем пробыл в браке — знаю, что говорю.