Конечно, не всегда удается следовать этим советам буквально, но любая ваша забота о сне будет с благодарностью восприниматься вашей психикой.

Говоря о восприятии сновидений в античности, следует обратить внимание на один фрагмент бессмертного произведения Гомера – «Одиссеи». Одиссей – превращенный в странника Афиной и потому не узнанный своей женой Пенелопой ведет с ней беседу. Она обращается к нему с просьбой растолковать ей сон. Сам текст наводит на мысль, что толкование снов – обычная практика для людей той эпохи: «Выслушай, странник, однако, мой сон и его растолкуй мне»11. Предложенное толкование сна предвещает ей радостную встречу со своим мужем. Она, однако, не готова верить сразу и рассказывает – тоже как совершенно обычную для представлений той эпохи вещь – взгляд на то, что существует два рода снов. Одни бывают пророческими, в то время как другие «истину лишь заслоняют и сердце людское морочат»12.

Такая классификация сновидений характерна, похоже, для эпохи античности в целом. Греки и римляне полагали, что количество пророческих снов преобладает13. Цицерон в трактате «О дивинации» указывает на сны, как на один из способов, которым его современники пользовались, чтобы узнать волю богов. Некоторые толкования снов признавались важными для всей римской республики и учитывались сенатом при вынесении государственных решений14. Цицерон, надо сказать, критикует такое отношение к сновидениям.

Признанным экспертом в области толкований сновидений был Артемидор Далдианский (II век по РХ). Он на основании трудов предшественников, расспросов и собственных наблюдений составил текст по анализу сновидений «Онейрокритику», где подробно описывал возможное значение символов сновидения.

Античные врачи полагали, что сны имеют диагностическое значение, благоприятные указывают на здоровье, плохие – на наличие в организме избыточных шлаков или уже развившегося заболевания; и изучали естественную взаимосвязь между образами сновидения и заболеваниями отдельных органов15.

В античности развивается практика вызывания сновидений посредством обряда возлежания (incubation), тесно связанного с храмами некоторых богов-врачевателей (Сераписа, но главным образом Асклепия). Один из приверженцев этой практики, Элий Аристид, оставил неподражаемые воспоминания об этом ритуале в Священных речах.

В них он рассказывает о своем лечении в храмах Сераписа и Асклепия, о своих сновидениях, где он получает от божества рекомендации по исцелению и, похоже, устанавливает прямые личные отношения с божеством, являющимся ему в снах, воспринимаемых им как «реальные» и приводящих его в состояние экстаза. Он рассказывает, как с целью исцелиться старательно выполняет многотрудные упражнения (бегает, плавает в ледяной воде), предписанные ему божеством16.

Если говорить о воззрениях малых народностей, сохранивших свою традиционную культуру, то исследование отношения к сновидениям наталкивается на неожиданные сложности. Дело все в том, что анализируя воззрения австралийских аборигенов, индейцев и народностей Сибири мы сталкиваемся с иным типом мышления, которое антрополог Леви-Брюль называет, вероятно не совсем удачно, первобытным мышлением. Во что пишет он о снах: «Первобытные люди вполне сознательно придают столько же веры своим сновидениям, сколько и реальным восприятиям. Вместо того чтобы сказать, как это обыкновенно делается, что первобытные люди верят тому, что они воспринимают во сне, хотя это только сон, я скажу, что они верят сновидениям именно потому, что сновидения отнюдь не являются для них низшей и ошибочной формой восприятия. Напротив, это высшая форма: так как в ней роль материальных и осязаемых элементов является минимальной, то в ней общение с духами и невидимыми силами осуществляется наиболее непосредственно и полно»