Бондаревы вместе с дочкой и ее мужем посидели за столом, а потом Антон ушел спать. Ему вечером надо было возвращаться домой, и они решили, чтоб не мешать ему, пойти в парк.

– Дочка, ты говорила Виталику, что приедешь к нам?

– Нет, папа, конечно, я сама чуть не упала, когда увидела его.

– Значит, Пряхин проболтался. Огорчает меня Дима, болтать слишком много стал.

– Так, Гена, не поднимай бурю в стакане. Виталик хороший человек, кроме добра ничего нам не делал. Даже хорошо, что он узнал, что Викуся здесь. Встретятся, поговорят.

– Знаете, родители, если вы не возражаете, то я хотела бы поехать завтра на кладбище к сыну и мужу одна.

– Конечно, дочка. А сейчас давайте не будем грустить, смотрите какой солнечный день, и, главное, мы опять все вместе.

Они, обнявшись, пошли гулять по аллеям парка.

Антон проспал до вечера, после ужина проводили его домой.

– Все, слава богу, проводили. Ты прости меня, дочка, но я не думала, что нам так тяжело будет с твоим мужем.

– Это точно, Нина, какой-то он странный у тебя.

Вика рассмеялась.

– Честно, мне тоже тяжело с ним, но куда деваться, от судьбы не уйдешь. Давайте лучше поговорим о вас. Что у вас новенького?

Они долго еще разговаривали, легли спать далеко за полночь.

Но Вике не спалось. Она достала фотографии сына, хранящиеся у родителей. Стала перебирать их. Слезы градом покатились по щекам. Картины прошлого пошли перед глазами. Уснула девушка уже под утро. Ей снились муж и сын, они играли еще с каким-то мальчиком.

В восемь утра ее разбудил телефонный звонок.

– Слушаю.

– Привет, канарейка, я могу приехать?

– Нет, Виталий, родители еще спят, да и меня, честно, ты разбудил. Давай созвонимся в обед.

– Лады, прости, что разбудил.

В трубке послышался отбой. Вика тихо, чтобы не разбудить родителей, позавтракала, оставила записку и поехала на кладбище.

День был пасмурный. Шел легкий снежок. Девушка несла гвоздики.

– Здравствуйте, мои дорогие Гошка и Игорешенька. Простите, сегодня только с гвоздиками. Сынок, я даже без игрушки, но обещаю тебе, завтра обязательно куплю медвежонка, как ты любил. Помнишь, тебе крестный подарил мишку. Я хотела родить тебе братика, но у меня опять не получилось. Видно ты, Гошенька, не хочешь, чтоб у меня был ребенок. Но я не могу одна, понимаешь. Да, я вышла замуж, но не люблю его. Я просто хочу ребенка. Прости меня, любимый, но дай мне возможность стать матерью. Очень тебя прошу. Кроме тебя я никого не любила и уже не полюблю. Это правда, Гошенька. Я хотела быть с Сашей, но ты сам не допустил этого. Он, наверное, любил бы меня. А может, как мой муж, тоже гулял бы от меня, и было бы вдвойне больнее. Я запуталась, Гошенька, помоги мне. Дай силы жить! Я готова наложить руки на себя, но не могу. Тогда никогда вас не увижу. Простите меня, я никогда не предам вас…

Она сидела между могилами и, рыдая, гладила их. А за деревом стоял Саша и все слышал, от ее откровений у него холодок пробежал по спине. Он не знал что делать. Прошло полчаса, Вика поднялась и отряхнула брюки.

– До завтра, мои любимые, я обязательно к вам приду. А сейчас мне пора, родители ждут.

И тихо пошла от могилы.

– Еся, подожди!

Девушка обернулась.

– Саша, ты откуда, все слышал?

– Да, то есть, нет. Прости, Еся. Я узнал вчера, что ты приезжаешь и подумал, что ты обязательно придешь на кладбище. Мы с тобой не виделись 4 года. Давай поговорим, нам есть о чем.

– Хорошо. А ты на работе отпросился, а то опять я буду виновата.

– Не волнуйся, я на сегодня написал рапорт.

– Пойдем, здесь кафе недалеко. Только сейчас я зайду к Дмитричу, позвонить. Надо родителей предупредить.