отыскала его и положеньице ручало мир. Оно было сложено с хитринкой, запечатано с преступленьем, завязано блудницей, разделано младенцем. Это была жизнь но было ль оно справедливым? Оно было свободным но было ли то искусством? Старые брезгуны^>25 пробежались по нему дыр совершенства. Оно заставило ма развесмеяться, а сисси разсмущаться и счистерло малость лоска с Шема и вогнало чуток стыда в Шона. Тем не менее Уна и Ита^>26 упролили голод с засухой и Агриппа^>27, пропастырный что, колдиктует треволнытья на своем тризне. Ах, фурхте фрухте, боязливые Данаиды!^>28 Эна мило меломон^>29, фрай суть фрау^>30 и мила такж, мила суть дважд когда млея суть вольна, ана мала^>31 враг суть наш! Парочка панхалонок с магдалевидными глазами, один старый офруктусный глупшишка и три надоеды на своих подтишка́х^>32