– Прекращение биологических и прочих процессов жизнедеятельности организма… – Определение из первого курса физиологии я помнил достаточно хорошо.

– О как! Коллеги… – СамСамыч сделал широкий жест рукой, приглашая собутыльников подключиться к процессу научения юного дарования. – Имею честь представить светило физиологии одноклеточных организмов, ярким представителем коих, безусловно, сам и является.

Доценты Разен и Жозев одновременно хрюкнули в стаканы, где плескались остатки очередной трехлитровки.

– А чего не так сказал? – Я насупился. Неприятно чувствовать себя ещё инфузорией туфелькой в присутствии уже эволюционировавших до состояния Grypania spiralis.

– Находясь в Гипогее, отринь простые суждения. – Разен со стуком поставил пустой стакан на рабочий стол. – Уж если жизнь, внутри которой, как тебе кажется, твоё сознание сейчас пребывает, сложна для понимания, то что говорить о том, что никто из присутствующих не видел?

– Ну как же, как же… – Я опять ввязывался в спор, победить в котором не суждено. – В подвале полно объектов для изучения того, что, как вы говорите, непознаваемо.

Учёные мужи переглянулись.

– Но, но! Не путай смерть и… – Жозев, предварительно ущипнув себя за мочку уха, кивнул головой в направлении секционной, – вульгарную мёртвую материю. Ничего общего. И даже точек соприкосновения нет.

– Не стоит сравнивать нечто неуловимое, мистическое, погружённое во мрак неизвестности и окрашенное светом тайны, с банальщиной неживой природы, – поддакнул Разен.

Собутыльники выпили молча, не чокаясь.

– О квантовой физике что-нибудь доводилось слышать? – СамСамыч решил продолжить просветительскую деятельность. Рабочий день заканчивался, вскрытия прошли до обеда, и собутыльники, походу, никуда не спешили. Да и пива оставалось ещё пара банок. В общем, лекция имела все предпосылки затянуться до классической институтской пары.

– Слыхал. Парадокс Энштейна-Подольского-Розена.

– О-о! Однако. Тогда, вот тебе задачка: сегодня до двенадцати вскрыли семь объектов, а за час до окончания рабочего времени доставили в холодильник ещё три новеньких с места происшествия для завтрашнего дня… Сколько в Гипогее живых и сколько мёртвых? Присутствующих и прочих работников Храма прошу не учитывать в своих сложных математических вычислениях…

– Живых? Я, по-вашему, совсем дебил и считать не умею? Конечно же, десять трупов.

– А подумать? Пораскинуть, так сказать, своим, с маленькой буквы, encephalon?

Я завис. Где здесь подвох?

– Я не зря спросил про квантовую реальность. Хотя она здесь и ни к чему – простая теория вероятности. Включай логику: три привезённых объекта не вскрыты и лежат в холодильнике, семь уже обследованы со всеми вытекающими в виде абрикосовского извлечения органо-комплекса…

Окутывающая разговор завеса неопределённости заставила лишь пожать плечами.

– Ясно. Математика не самая сильная сторона твоей личности. В мире зафиксированы неоднократные случаи «оживления» доставленных в судебно-медицинские учреждения в виде cadavers, и ни одного после вскрытия по Абрикосову. Значит, существует некая вероятность, что cadavers у нас внизу не десять, как ты неверно подсчитал, а только семь, а три пребывают в переходном состоянии…

Ужас! Я вздрогнул.

– А какое первое правило суд-э? Если под твоим скальпелем cadaver очнулся, значит, тебе прямая дорога в хирургию – там твоё истинное призвание. Ну и, так сказать, обратная сторона медали – врач, у которого непозволительно высок процент смертности среди пациентов, бездарно загубил в себе толкового патологоанатома.

– И вот тебе экскурс к истории вопроса, – к разговору подключился Разен, – во время эпидемий холеры девятнадцатого века в Париже наряду с, так сказать, истинными покойниками частенько попадались и граждане, которые начисто теряли сознание от банального обезвоживания. И назначенные для массовых захоронений специалисты, слабо разбиравшиеся в нюансах пато-физиологии, дружно закапывали под скорую руку всех удачно подвернувшихся. Некоторым «ожившим» счастливчикам удавалось затем выбираться из внезапно наскучивших им захоронений, видимо, не нравилось слишком молчаливое соседство. После чего и вошли в эксклюзивную моду для богатых гробы с элементами обратной связи в виде колокольчиков. А прикладбищенскому персоналу вменялось в обязанность регулярно обходить территорию кладбища, прислушиваясь, не раздаются ли где настойчивые переливы бубенцов.