– Ты, главное, не увлекайся, – тихо шепнул купцу на ушко Андрей, когда старый воевода Тула удалился.

– А? Чего?

– Не увлекайся с Рязанью, говорю. Если всё только там станешь покупать, то мы окажемся у него в кулаке. И он начнёт нам диктовать условия. И долю нашего прибытка. Посему что-то покупай у него, а что-то и в других краях. Понял ли?

– Как не понять? – криво усмехнулся Агафон. – Понял ясно. Мне в Касимове интересный торг предлагали.

– Зерном?

– Через Касимов много дел ведут. И рабами, и конями, и шерстью, и мехом, и зерном, и прочим. Те же рязанские туда могут свести свой урожай, чтобы уйти от мыта. И дела сделать тихо.

– И большие дела там делаются?

– Изрядные. Мыта платить никто не желает.

– Будешь покупать что таким образом – мне сказывай. А лучше пиши подробно. Если Государь спросит – я хочу знать, где, сколько и чего. Чтобы не повесили лишнего.

– Да как он спросит?

– Что знают двое – знает и свинья. Разболтают – ветром донесёт. И штрафы платить нужно будет уже нам с тобой. Хотя я и не запрещаю. Зерна нам понадобится много, и чем мы его дешевле купить, тем лучше. Но будь предельно осторожен.

– Благодарствую, – кивнул Агафон.

– И да, ты уладил дела с шерстью?

– Сговорился. Всё чин по чину. На весну сделки заключил.

– Много купил?

– Пока сложно сказать. Но вся шерсть, что в Касимове постригут, твоя. Степную будем торговать. Посмотрим.

– И верблюжью заказал?

– И верблюжью…

Лишь три часа спустя по городу был объявлен общий сбор старшин и прочих уважаемых людей, дабы старый воевода представил нового. А глашатай зачитал царёвы указы. В том числе и необычный – по Андрею. Ведь того назначали воеводой в город с особыми, расширенными полномочиями.

Горожане в целом приняли Андрея очень хорошо. В целом. Однако имелись и те, которые воспринял назначение и возвышение парня крайне негативно…

– Мерзкое умертвие! – прошипел один из мужчин, ударив с досады кулаком в дверной косяк.

– Тише! Дурень!

– Да чего тише-то? Чего таиться?!

– Государь назначил его воеводой. И не нам с ним спорить. Хочешь, чтобы Иоанну Васильевичу донесли о твоих словах?

– Околдовал этот злодей Царя нашего. Как есть околдовал!

– Верно!

– Как и осман с татарами. Как же они столь малые силы сковырнуть не могли? Верно, глаза им застило. Мороки мерещились. Голова кругом шла. Не иначе.

– А если и заколдовал, то что? – хмуро спросил один из помещиков.

– Ежели колдуна сгубить, то и чары его развеются, – произнёс гость столичный, что сидел на этом сборе.

– Дельно!

– Какое, к чёрту, дельно? Ты к этому мертвяку на кривой кобыле не подъедешь! Я его хорошо знаю. Осторожен как волк. Вон даже на переправе принюхивался. Словно почуял. И ведь не утонул, зараза! Ведь вытащили прихлебатели эту тварь! Тьфу ты! Прости Господи! Как им не мерзко касаться умертвия ходячего?!

– Он после тяжёлого боя сознание теряет, – тихо заметил столичный гость. – Видно тесно ему в теле живом. Помните? Что с ним случилось после битвы у Селезнёвки?

– Помним.

– Так вот – после поединка с воином султана так же всё приключилось. Просто пал и едва дышал. Казалось, что умер. Но жизнь в нём всё же теплилась. Верно, душа старая никуда не отлетела, и паренёк – Андрейка сын Прохора – до сих пор там томится, задавленный древним колдуном.

– Выходит, Андрей одержим?

– А ты, дурья твоя башка, что думал? Неужто и правда поверил в то, что Всевышний такую тварь вызволил из самой преисподней? Конечно, одержим. Видно, вещицу какую древнего колдуна нашёл, через которую и власть того над ним установилась.

– Перстенёк отцовский.

– Что перстенёк?

– Перстенёк на нём видели. Медный. Неприметный. С оберегом. Сказывал, что отца. Но у того его не видели.