Его детство было очень непростым. Отец умер, когда ему стукнуло всего три годика. Очень скоро у руля встала его мама. Однако её регентство не продлилось и четырёх лет. Отравили. Бояре не хотели, чтобы ими правили Глинские, то есть те, кто равен им по статусу. Так что остался он в свои неполные семь лет круглой сиротой под присмотром ряда аристократов, не сильно жаждущих, прямо скажем, его воцарения и успешного правления.

Сначала они держали в чёрном теле, ограничивая даже питание, не говоря уже про образование. Потом всячески старались отвлечь его от процесса познания, стремясь «утопить» в развлечениях самого разного характера. Дабы он не дай Бог не оказался достаточно подготовлен для самостоятельного правления и оставался марионеткой в их руках.

Так что на престол Иоанн Васильевич вступил, умея едва-едва читать-писать-считать. И, как окружающие говорили, ему более и не требовалось. Ведь есть помощники. Но он сам так не думал. И столкнувшись с реальными проблемами государственного управления, начал учиться. Как мог. Прежде всего, стал читать всё, что под руку попадётся. К сожалению, в силу обстоятельств попадались в основном книги духовного содержания, которые не сильно помогали Иоанну Васильевичу развиться в нужном для правителя ключе. Но даже их чтение было намного лучше, чем ничего. Во всяком случае, к 1553 году он уже настолько продвинулся в чтении, что начал мало-мало читать тексты про себя и знал наизусть многие фрагменты Святого Писания и Святого Предания…

– Государь, – тихо произнёс вошедший слуга, глубоко поклонившись.

Царь мельком глянул на него и ответил:

– Зови.

После чего положил палочку на книгу и потёр руками лицо.

Минуту спустя к царю в помещение вошли трое человек, которые тут же заломили шапки и поклонились.

– Рассказывайте.

– Государь, – осторожно начал первый докладчик, – интерес митрополита не связан с Сильвестром и князем Григорием Ивановичем. Они все сами по себе.

– И Сильвестр, – заметил второй докладчик, – просто интересовался.

– Добре. Тогда давайте по порядку. Какой интерес у Макария?

– Андрейка сын Прохора сначала откуда-то достал ляпис-лазури с гривенку. Да не камня, а краски. Говорят – наследство отца, которое тот хранил на чёрный день. Из числа трофеев. А потом удумал лампу добрую, – произнёс первый докладчик, кивнул на ту, что стояла у царя на столике. – Вот эту. И печь, что греть греет, а дым на улицу сразу отводит.

– Он из мастеровых?

– Он сын поместного дворянина.

Поместные дворяне были епархией царя, и интерес митрополита к столь головастому пареньку из поместных вызвал в Иоанне Васильевиче некоторое раздражение. Как и то, что лампу ему презентовали как Божью благодать, полученную через Церковь, а не как выдумку царёва слуги.

Царь нервно дёрнул подбородком, словно поправляя одежду, но промолчал.

– Макарий ему заплатил?

– И да, и нет.

– Как это?

– Сначала Андрейка краски принёс чуть и попытался её продать через местного купца. Дабы на вырученные деньги зиму прожить. Его же отец умер минувшим летом, обороняя Тулу от татар. Сказывают, славный был воин. И погиб в бою от стрелы, сразив нескольких супостатов. Кони его пали. Доспех и многое другое досталось татарам. А поместье оказалось опустошено. Жить ему было не с чего. Мать же умерла ещё раньше, отчего паренёк остался круглой сиротой без средств к существованию. Но сразу же вмешалась Церковь. И оставшуюся краску парня вынудили частью продать, а частью подарить ей.

– ЧТО?!

– Четыре десятых доли гривенки Церковь у него купила за бросовую цену. Остальное он Церкви вкладом отдал.