– Возможно это временная мера, – попыталась оправдаться мама. – Я попрошу тебя вести себя с ним…

– Как? – перебила я, чувствуя, как меня накрывает волна негатива. – Ноги целовать? Бить челом? Забыла, что он со мной сделал?

Мама, склонив голову, тихо произнесла:

– Не забыла. Разве можно? Но и ты пойми, отцу сейчас очень непросто. Ему нужна поддержка, которую готов предоставить Шмелёв. И только Бог знает на каких условиях.

– Мне весь вечер лучше молчать? – сдаюсь, устало растирая виски.

Я готова пережить час, находясь за одним столом с гадким Шмелёвым, но не больше. И всё это только ради папы. Пусть не требуют от меня милых улыбок и жеманных шуточек.

– Достаточно придерживаться нейтральной позиции. Не вступать в открытый спор с Ильёй, не конфликтовать.

– Хорошо, мама. Я тебя поняла.

– Спасибо, Варя. И чтобы не случилось, держи голову высоко поднятой. Всегда помни из какой ты семьи, – намекнула она на своего прапрадеда, который был из благородной семьи и относился к древнему династическому роду, приближенному к королю. – Никому не позволяй себя обижать.

– Хорошо, мама.

В ресторан мы приехали вовремя. Однако стоило маме скрыться за массивными стеклянными дверьми, как меня окликнули.

– Варвара Павловна! Вы сумочку забыли, – сказал водитель, в мгновение ока очутившись рядом.

Я бросила растерянный взор на мамин красный клатч и поблагодарила мужчину:

– Спасибо, Карим.

Хотела уйти, но он не позволил мне ступить и шагу, мягко схватив за локоть.

– Прошу прощения, – вполголоса произнес он, склонившись, – я должен вас предупредить.

– Говори.

Мужчина бросил настороженный взор на стеклянные двери.

– Я слышал, как Мурат получил чёткий приказ не пускать вас больше домой.

Мои брови взметнулись вверх, демонстрируя крайнюю степень изумления.

– Кто дал распоряжение?

На улицу вышла встревоженная мама и, заметив нас, сильно нахмурилась.

Не теряя больше времени водитель скороговоркой произнес:

– Ваш отец.

– Что?

Клянусь, у меня даже челюсть отвисла, услышав его слова.

– Варя! Что ты тут делаешь? Почему не заходишь внутрь? – мама вела себя странно, словно боялась чего-то.

Я поспешила её успокоить, подняв на уровень глаз маленький красный клатч:

– Вот по этой причине.

– Ах, – растерянно уронила, обращаясь к водителю, – спасибо, Карим.

В следующий миг она схватила меня за руку.

– Идем. Все ждут.

Послала Кариму недоуменный взгляд, позволяя маме утянуть меня в ресторан. Мужчина быстро кивнул, не вербально сообщив, что этот разговор останется между нами.

Я не хочу сейчас размышлять о поступке отца, но я обязательно возьму на вооружение возможность всегда быть готовой оказаться на улице.

***

В ресторане звучала классическая музыка. Прямоугольные столики с белоснежными скатертями, аромат вкусной еды, начищенные до блеска приборы, резные стулья, обитые мягкой синей тканью, холодный свет, исходящий от массивной люстры с множеством переливающихся нитей, белый паркетный пол – всё это гармонично вписывалось в атмосферу сытой жизни.

Я ещё помнила времена, когда мы ели только то, что росло на огороде у бабушки. Жили в небольшом домике на окраине посёлка и как ни странно были счастливы. В школу я ездила на автобусе, тратя на дорогу из поселка в город полтора часа утром и столько же вечером.

В первый же день в школе я подралась с девочкой. Она смеялась над моими рыжими косами, обзывала уродиной. Постепенно к ней подключились остальные. Из-за жалоб родителей меня перевели в другой класс, заклеймив ярлыком агрессивной невоспитанной бунтарки. Там я и познакомилась со Славиком. Мы подружились сразу. Начали делиться всем: карандашами, ручками, учебниками и даже обедами в столовой. Славка часто отдавал мне сладкие ватрушки, а я, не привыкшая к мясу, отправляла в его тарелку котлету или шницель в картофельной корочке. Мы всячески помогали друг другу, держались вместе против всех, кто на нас нападал. По непонятным мне причинам, одноклассники не очень любили Славу, но меня это не смущало. Я была уверена: Славик – лучший из всех ребят, которых знаю.