– Чуть не забыл. Мариэтт устраивает небольшой прием на выходных. Приходите и вы с Дариэлом.

Вот, выйгры! Я так хотела оттянуть этот разговор, совершенно не готова выслушивать очередную порцию сочувствия.

– Мы расторгли помолвку, – просто сказала я.

– Ох, девочка моя! – всплеснул руками дядя Бенджамин. – Я не знал!

– Мы пока не сообщали об этом официально. На днях папа объявит.

– Но почему? Вы с Дариэлом были такой красивой парой!

Я махнула рукой, показывая, что не хочу об этом говорить.

– Ничего, все к лучшему. – Я направилась к двери. – Вот увидите, я напишу самую лучшую статью, и вы будете мной гордится!

Я поспешила выскользнуть из кабинета, пока дядя Бенджамин не начал меня жалеть. Вот уж что совершенно ни к чему! Хватит того, что и так всю жизнь ловлю на себе сочувствующие взгляды: как же, в семействе потомственных светлых магов уродилась полная бездарность. Ни крупинки магии!

По каким только докторам не возили меня родители, какие только ритуалы не проводили, какие техники пробуждения дара не применяли! Все без толку. Когда мне исполнилось десять лет, стало окончательно ясно, что надежды никакой нет. Ничего ужасного, в принципе, это не принесло. Такое редко, но случается в магических семьях.

Мой старший брат Ланнаристен унаследовал семейный дар, и будучи сильным магом, теперь заканчивал боевой факультет Академии "Дольстрем". А я… меня просто любили и баловали. Я получила превосходное образование в пансионе для благородных, но бездарных девиц. Остаться в старых девах мне не грозило: более чем хорошее приданое позволяло самой выбирать жениха и составить удачную партию. Только душа моя рвалась к самовыражению, а не браку. Еще в детстве учителя хвалили меня за прекрасный слог и способность писать остро и ярко. Тогда я, конечно, не помышляла о профессии журналиста, эта стезя принадлежала исключительно мужчинам. Но лет пять назад все больше статей стало выходить под женскими именами, и тогда я буквально заболела идеей работать в журнале или газете. Родители всегда относились к моим капризам со снисходительным умилением, и на этот раз не стали препятствовать. Они словно чувствовали себя виноватыми за то, что я оказалась черной вороной в нашей безукоризненно светлой семье и потакали во всем, что не противоречило нормам приличия и не влияло на репутацию.

Так я и оказалась в "Нежной фее".

Заверив дядю, что уже заканчиваю статью, я несколько преувеличила, потому как только готовилась собирать материал для ее написания. Зато теперь, после одобрения темы главным редактором, я обрела полную свободу действий. А потому сразу же прошла к редакционному ящичку магпочты. Тут же черканула записку Джоанне и положила ее в отделение для отправляемых писем. Мелодичное "дзынь!" – и мое послание отправилось адресату. В ответе я не сомневалась: кто-кто, а Джоанна не подведет. Она скорее умрет, чем пропустит веселое приключение.

Быстро перекусила в редакционном буфете парой бутербродов, подхватила шляпку и зонтик-трость и отправилась выполнять задание главного редактора. Я ведь ответственная журналистка, поэтому не стоит в погожий денек сидеть в прокуренном помещении. Еще на крыльце заметила подругу. Джо ждала меня внизу высокой лестницы, ведущей в старинное монументальное здание, в котором кроме нашей редакции находилась еще дюжина других контор. Я помахала ей рукой и бодро спустилась.

– Ты быстро приехала, – вместо приветствия я взяла ее под руку, и мы поспешили к стоянке извозчиков.

– А как иначе? – Джоанна удивленно тряхнула каштановыми кудряшками. – Ты прислала слишком интригующую записку!