– Это то, чего ты так хотел? Это оно? – будто обращалась она к кому-то по ту сторону зеркала.

Мацу приоткрыла дверь и осмотрелась, нет ли матери рядом. Звуки жарки, что доносились снизу, дали повод расслабиться и быстренько прошмыгнуть в ее комнату. Там она стянула материнское платье красного цвета с темным поясом. Ее красные туфли и…да. Абсолютно верно. Комплект нижнего белья: бюстгальтер, трусики, а с ними и чулки на застежках. Вернувшись с этим добром в комнату, Эрика включила на ноутбуке один из своих плейлистов на проигрывание и начала переодеваться, после чего продолжила эти заигрывания перед зеркалом. Она очень быстро вошла в образ, который ей не принадлежал. Почему? Это ведь совсем не про нее. Особенно эта алая помада на губах. Что она хотела всем этим себе доказать? Погружаясь в неизведанные глубины своих фантазий, девушка видит себя в полутемном помещении, окутанном дымкой, приятно пахнущей. Аромат мягкий и ненавязчивый. Вновь она переходит к кокетливым, таким заигрывающим, почти кошачьим движениям перед темным силуэтом, сидящим в ее воображении на большом, кожаном, пупырчатом диване красного цвета. Какое-то время Мацу не позволяет себе подойти ближе, но она продолжает дразнить своего единственного наблюдателя, периодически открывая вид на кружевной чулок.

– Онда-кун, – срывается с ее губ.

Наконец-то свет падает на ее зрителя. Сейчас в ее мире, что закрыт ото всех, но доступен только ей, там Такуми влюбленный в нее до гробовой доски, без единой капли стыда, пожирает взглядом соблазнительное тело одноклассницы. Кроме нее он не видит никого более. Словно его приворожили. Эрика усаживается ему на колени. Она представляет как ее рука, становится его рукой. Представляет, как прикосновения желанных рук бродят вдоль ее талии и опускаются на бедра. Легкое сжатие и девушка приоткрывает алые губы от наслаждения. Вторая ее рука кокетливо играется с прядью волос. А потом…она воображает поцелуй. Страстный и наполненный жгучей ревностью. Ведомая восторгом, она отрывается и подставляет ему свои ключицы для поцелуев. Эрика счастлива. До поры до времени, пока не замечает в дымке появление другого, третьего силуэта.

– Тебе никогда не стать лучше меня.

Тонкие губы растягиваются в неприятной и унизительной ухмылке. Она отчетливо может видеть этот блеск. И чувствует, как в воздухе повис аромат клубники. Эта проклятая алая помада.

– Эрика?

Кейко прибывала в тихом ужасе. Эрика, в общем-то тоже. Обе смотрели друг на друга с таким страхом, будто оказались на месте какого-то непростительного преступления.

– Что ты делаешь с моим платьем? Это же мои туфли! И мои…

Женщина не успевает договорить и просто зажимает рот ладонью. Мацу быстро приходит в себя и ее захлестывает волна гнева.

– Кто тебе разрешил заходить без стука? Это твоя комната, что ли? Убирайся!

Девушка стремительно настигла нарушительницу покоя и с силой вытолкнула мать за пределы комнаты. Хотя та и не сопротивлялась, потому что находилась в состоянии шока после увиденного, но было неприятно. Эрика подперла дверь стулом и опустилась на колени, начиная беззвучно плакать. Пальцы с силой сжимают красиво и аккуратно завитые пряди, а макияж начинает стекать вместе со слезами. Почему? Почему она не такая хотя бы на секунду? Почему она не может быть той единственной для него?

Сакураба упустил из виду то, что Эрика ушла раньше всех. Так бы он уже перехватил ее и проводил бы домой лично. Но зато он успел перехватить Хироки на выходе из класса.

– Эй.

Китагава обернулся и посмотрел на Юки, вопросительно изогнув тонкую бровь. Юки взял друга за руку и повел к дальней лестнице.