– Чего ты такой веселый?

– Домой еду.

– Нет у тебя дома. У твоей жинки новый ухажер, а значит, и хозяин хаты.

Володька оцепенел. Остановился у Николая. Тот, не глядя на друга, поведал:

– Твоей Светке невмоготу стало жить. Была коровенка, и та подохла. Сидела без работы. А тут в деревне появился Семка, из колонии вышел. Парень он смирный, сидел за воровство. Вернулся из отсидки – сторожем у дорожников устроился. Начал клеиться к твоей женке. Деньги давал, к хозяйству руки приложил. Бабье сердце, Вовка, сдалось. Не обессудь свою бывшую.

– Я, Коля, не в обиде. Детишек жалко. Без родного отца выживают.

– Так-то оно все верно. Я их кликну, поговори с ними.

Николай вышел из дома, вскоре позвал Володьку. У калитки стояли повзрослевшие дочь Катя и близняшки Костя и Толя. Отец обнял детей. Катя заплакала, близняшки насупились, отвернулись. Одеты они были бедно. У Кати зашитое под мышками платье, у пацанов – маленькие брюки да старенькие, застиранные рубашки.

– Обижает вас отчим? – спросил Володя.

– Нет, папа, – ответила дочь, – он тихий, на блаженного похож. Мамку любит, нам конфеты покупает.

– Так, дети, шагом марш за мной.

– Далеко?

– В сельмаг.

Все четверо двинулись в центр поселка.

В магазине Володька попросил продавщицу помочь одеть детей.

На улицу все вышли счастливые и веселые. Даже мальчишки прижались к отцу.

– Спасибо, папа! – прощебетала радостная дочь. – А то в школе на нас косо смотрят.

Николай одобрил поступок друга:

– Завязывай с пьянкой и начинай бороться за свою семью.

– Каким боком я выгоню этого приблудного?

– Света сама его вышибет.

– Не знаю, не знаю. Ладно, давай пока выпьем. Сбегай за бутылкой.

Николай укоризненно покачал головой, но просьбу выполнил. Едва они выпили по стопке, как в дверь постучали. На пороге стояла Светка. Она немигающими глазами уставилась на бывшего мужа. И, глотая слова, прошептала:

– Спасибо, Вова!

Помолчала и добавила:

– Что ж ты наделал, Вовка?!

Зарыдала и исчезла. Такой потерянной, кроткой жену Володька никогда не видел.

Он застонал от бессилия:

– Давай вмажем, друган. Да я поеду в город. Вернусь или человеком навсегда, или привезут в гробу.

– Типун тебе на язык. Возвращайся лучше человеком.

На работу Володька опоздал. Троицкий придирчиво осмотрел его, буркнул:

– Игорь вкалывал один. Парень крепко устал. Я хотел дать ему человека, но он отказался, все ждал тебя. Иди, покайся и заступай на смену.

Володька извинился перед рамщиком:

– Семейные дела затянули.

– А почему от тебя пахнет перегаром? Ладно, не мое дело, приступаем к работе.

Вечером Володька купил бутылку водки и отправился на соседнюю пилораму, где жил и трудился человек с необыкновенной судьбой, судьбой нелегкой. К таким людям Володьку тянуло как магнитом. Он хотел разобраться не только в себе, но и понять тех, кто опустился на самое дно жизни и пытается выкарабкаться к нормальному существованию.

Слава числился на производстве индивидуальным предпринимателем. Хозяева, уроженцы Кавказа, не захотели себя обременять дружбой с законом. Они приметили мужичка, притом с юридическим образованием, широкой глоткой, и повесили на него нехилую ответственность.

Едва Володька открыл ворота цеха, как услышал шум, гам, крики о помощи. Он влетел в помещение и остолбенел: двое молодцев избивали Славу. Тот прикрывал лицо руками и умолял:

– Перестаньте. Я больше не буду.

Володька встал между Славой и двумя драчунами. Шум затих. Один из избивавших с матерком прорычал:

– Если еще раз украдешь доски – убью.

Слава, скуля, встал на колени:

– Простите, это был первый и последний раз.

Верзилы плюнули на Вячеслава, сели в машину и укатили восвояси.