– Вот это да! Не предполагала, что все настолько печально. Напоминает средние века. А парни, как? Они могут проявлять симпатию?

– В случае парня, чтобы начались какие-то отношения, он должен прийти к родителям девушки и просить ее руки. При этом оценивать его будет не девушка, а ее родители.

– Дичь, простите!

Ксению разрывают эмоции.

– Это же немыслимо! Хорошо, что ты к нам приехала, – останавливается она и тормозит Яну, чтобы обнять.

– А давай так! – выпаливает Ксюша, отстраняясь и заглядывая ей в глаза с каким-то шальным азартом. – Я делаю шаг к Осееву, а ты – к своему. Кстати, расскажи мне, кто он. Кто-то из наших?

Лицо Шахиной заливает горячий и яркий румянец.

– Нет. Он знакомый моей сестры.

– Значит, он старше нас?

– Да.

Увлеченные разговором, не замечают, что стоят на середине подземного перехода, и всем прочим пешеходам приходится их обходить.

– Девочки, уберитесь с дороги, – выкрикивает одна из женщин.

Янка тут же бросается извиняться, только той нет до этого дела – она уже шагает дальше. А Ксения оттягивает подругу в сторону и требует продолжения.

– Я его один раз видела. Шесть дней прошло. А до сих пор в груди дребезжит, словно при девятибалльном землетрясении, едва позволю себе вспомнить.

– Вот это да… – впечатляется Луценко. Но все смазывает, неуместно проявляя свой интеллект: – Кстати, ученые считают, что землетрясения более сильные, чем с магнитудой 9.0, произойти на Земле не могут, – и, ойкнув, затыкается.

Выдохнув с весомым облегчением, Янка смеется. Обняв подругу за плечи, кружит ее и нескладно напевает:

– Так-то на Земле-е-е! А у меня-я-я-я в душ-е-е – мож-е-е-ет!

3. 3

Яна входит в «Aaron Blanc» и сразу же, вопреки многочасовым внутренним проработкам, ищет Рагнарина глазами. Ей становится перед самой собой стыдно. Но это стеснение гаснет практически мгновенно. Его затапливает разочарование.

Дениса среди уже хорошо знакомых Шахиной лиц нет.

Сегодня рядовая суббота, и их компания занимает меньший стол – низкий и широкий у углового дивана. Девушка подходит, улыбается и здоровается со всеми, прежде чем опуститься на диванчик рядом с Мариной.

– Привет, – шепчет та. – Как дела?

– Отлично. Много нового и интересного.

Старшая сестра слегка щурится и улыбается, оглядывая наряд Яны.

– Ты не заходила. Я ждала.

– Ты много работаешь. Не хотела отвлекать.

– Глупости, – отмахивается Савелян. – На этой неделе проходит выставка в галерее одного офигенного художника. Моего знакомого. Давай, сходим?

– А в какой день? – уточняет младшая, стараясь, чтобы ее незаинтересованность не выглядела слишком очевидно.

– Среда.

– Ну, давай.

– Мы, конечно, можем и в кино пойти, – понимающе улыбается Марина. – Но я считаю, нужно развиваться. Не настраивайся заранее скептически. Думаю, тебе понравится.

Яна кивает, как обычно, доверяя сестре. И тоже улыбается.

– Кстати, ты могла бы у меня погостить. Папа в Дублин улетел. Я одна буду целую неделю.

– Не очень хочется, – говорит прямо Шахина. – От Барвихи трудно добираться. Да и мне у вас не совсем уютно. Одна эта Нина Родионовна чего стоит, – морщится и передергивает плечами.

Савелян хохочет, откидываясь на спинку дивана.

– Я ей на эту неделю дам отгул. И буду тебя как мажорку на отцовском Гелендвагене подвозить в институт. А ты мне – пироги ваши печь.

Яна тоже заходиться смехом, но тут же давится воздухом, когда Никита ненароком выплескивает ей на колени коктейль. Липкая холодная жидкость быстро сбегает по внутренней стороне бедер, шустро ныряя под платье, и девушка вскакивает, чтобы она не добралась до белья.

– Прости, малыш. Хрен пойми, как так получилось… – басит Бардин, подавая ей салфетки.