– Нравишься.

Она здесь и она его.

Эта мысль долбит мозг Дениса с настойчивой силой и частотой. Никогда ему не было так трудно бороться с собственным телом. Кажется, что даже воздух в комнате становится раскаленным и на вдохах обжигает слизистую.

Поморщившись от очередного резкого движения Янки и ее же пораженного писка, сжал веки, контролирую глубину дыхания.

– Это так классно… – неожиданно хрипло рассмеялась она.

– Теперь я тебе скажу, что ты со мной забавляешься.

– Нет… Немного. Это прикольно. Мне уже прям очень сильно нравится!

– Прелестно. Рад, что тебе уже «прям очень сильно» нравится, – обманчиво сухо пробормотал Рагнарин.

Шахина против него, в любом случае, регулируемая сторона. Именно он способен задействовать все точки ее восприятия, разнести в щепки контроль и, регулируя эмоции, настроить ее исключительно под себя. Однако он не хочет действовать грубо, сходу шокируя ее желаниями и ощущениями.

Прежде у Дениса никогда не было девственницы, но это и не главное для адекватного распределения силы и опыта. Чтобы не травмировать Янку психологически, вводить ее в мир секса собирается постепенно.

Плавно поднимаясь, помогает ей обратно забраться в халат. И как бы Шахина ни храбрилась и не кричала о своей готовности к близости, упрятав тело в толстую махру, она выдыхает с явным облегчением.

– Можешь что-то рассказывать, пока я не усну? Мне всегда тяжело на новом месте.

– Я почти сорок восемь часов без сна, Яна.

«И больше двух недель без секса…»

Медленно переводит дыхание.

– Что тебе рассказать?

– Неважно, что. Просто говори. Я люблю слушать твой голос.

Самостоятельно придвигается совсем близко. Укладываясь головой на грудь Рагнарина, обнимает его за шею.

– Тогда не жалуйся. Будет скучно.

– Быстрее усну.

А сама упивается новыми ощущениями. Тем, как мощно стучит его сердце, как, зарождаясь, вибрирует за грудной клеткой голос Дениса, как тепло и уютно она себя рядом с ним ощущает.

– Что ж, слушай. Авторство не мое. Мне рассказывал отец, а отцу дед, деду прадед…

– Ближе к сути, пожалуйста, – командует Шахина, зевая.

Рагнарин не привык к тому, чтобы его перебивали на полуслове и подгоняли, но сил на воспитательные беседы с непокорной турецкой девчонкой у него просто нет. Поэтому он ограничивается сказанным суровым тоном предупреждением:

– Желтая карточка, Янка. Еще одно слово, и будешь засыпать в тишине.

– Все-все. Молчу. Пожалуйста, продолжай, властелин всея Руси.

Он и продолжает, подыгрывая ее тону.

– Сказ о том, как Рагнарины Москву брали.

19. 19

Утро подкидывает Шахиной свежие впечатления. Разомкнув веки, девушка, заторможенно моргая, провожает остатки сна и столь же медленно осмысливает незнакомые ощущение.

Спину греет большое и твердое тело. В ягодицы упирается та самая интимная мужская часть, с которой ей только вчера довелось познакомиться. Поразительно, но этот будоражащий эмоции натиск не смягчает даже толстая махра халата. Плечи и грудь увесистой тяжестью придавливает сильная, по всем соображениям Яны, рука. Затаив дыхание, она рассеянно осматривает выпирающий рисунок вен и темную поросль волос, которая спускается до самого запястья мужчины.

– Доброе утро, котенок, – здоровается Рагнарин осипшим после сна голосом.

Мерное дыхание горячит макушку, а грубоватая ладонь слегка сжимает ее расслабленную кисть.

Оглядываясь, девушка неосознанно подтягивает к груди одеяло.

– Доброе утро, – ее собственный голос звучит натужно высоко.

Денис смеется. И от этого хриплого, вибрирующего по застывшему воздуху спальни звука у Шахиной по коже сбегают миллионы безумных мурашек. Она застывает с открытым ртом, когда Рагнарин, не пытаясь как-то прикрыть наготу, поднимается с кровати и проходит к окнам.