– До марта 1912-го?! – не удержался Скотт, чувствуя, как кровь приливает к его лицу.

– И если учесть, что южные границы Аргентины почти вплотную подходят к границам Антарктики, – уже откровенно и безжалостно добивала его Кетлин, – то становится ясно, что для Амундсена не будет проблемой сделать бросок из Огненной Земли к северным землям Антарктики, в частности, к Антарктическому полуострову, к Земле Грейама, к шельфовому леднику Ларсена.

– Стоп-стоп, эти названия взяты из письма Норвежца?! Это принципиально важно: Амундсен сам указывал эти географические точки Антарктиды?

– Насколько я поняла, никаких, как ты порой изволишь выражаться, «географических привязок на местности» Норвежец не делал. Во всяком случае, агент о них умалчивает. Зато я сама сверялась с картой южного полушария.

– Оттуда, от южной оконечности Огненной Земли, до Ледового материка действительно недалеко, – почти со стоном выдавил из груди Скотт.

Он прекрасно понимал, что с сегодняшнего дня уже никогда, ни одного полярного дня не будет чувствовать себя спокойным; что, по милости своего основного соперника, навсегда теряет монополию на путь к Южному полюсу.

– Вот я и подумала: а не может ли случиться так, что пока мы будем тащиться на своем барке сначала к Австралии, а затем к Новой Зеландии, чтобы там и там пополнить свои запасы, а уже оттуда – к берегам Антарктиды… Амундсен уже будет двигаться к полюсу?

– Поэтому я и хотел выяснить: не конкретизировал ли Руал, что именно его интересует в Антарктиде?

– А разве для такого авантюриста, как Норвежец, – упорно наделяла его этим прозвищем Кетлин, – в Антарктиде может существовать иная достойная цель, кроме самого полюса? Еще никем не изведанного.

Скотт долил себе вина, залпом опустошил бокал и невидящим взором уставился в окно ресторана, за которым виднелась крона экзотического латиноамериканского дерева.

– Но ведь он же знает, что к полюсу движется моя экспедиция, – хрипловатым, осевшим голосом процедил капитан. – Не по-джентльменски это.

Кетлин грустно улыбнулась:

– О каком джентльменстве может идти речь, если на кону лавры первооткрывателя Южного полюса?

– Леди, а тем более супруга капитана первого ранга Скотта, – назидательно напомнил ей полярник, – не может рассуждать подобным образом.

– Раз уж норвежец Амундсен закусил удила, джентльменские предрассудки англичанина Скотта его не остановят, – окончательно решила не щадить своего супруга Кетлин. – Не говоря уже о том, что для «запоздалого викинга», как назвала Норвежца одна из газет, джентльменские каноны ровным счетом ничего не значат. И никогда не значили.

– К тому же следует учесть крайне напряженные отношения между Британией и Норвегией, – почти с отчаянием покачал головой полковник флота, давая понять, насколько несвоевременной оказалась эта выходка Амундсена. – Как все это некстати! Как некстати.

– Неслучайно это сообщение Норвежца уже попало не только на страницы скандинавских, но и на страницы некоторых лондонских газет. И вызвали там сенсацию, которая нам с вами, мой великий мореплаватель, сейчас абсолютно ни к чему.

– Еще бы! Вместо того чтобы восхищаться успехами моей экспедиции, газетчики теперь станут забавляться подробностями моей заочной дуэли с Норвежцем!

Заметив на льду лейтенанта запаса королевского флота Уилфреда Брюса, капитан решил немного пообщаться с ним. Как-никак брат его жены Кетлин оставался самым близким ему, почти родственным человеком в экспедиции.

– Как вы чувствуете себя, лейтенант? – приблизился он к Брюсу, когда тот на пару с Аткинсоном в очередной раз перевозил на лошади грузы от причального склада в лагерь.