Адапты расположились на разложенном диване, Эри устроилась в кресле – оно, оказывается, тоже раскладывалось. Накрылась курткой, думая, не натянуть ли еще и «уличные» штаны.

- Мерзнешь? – окликнул Серый.

Эри поежилась. Соврала:

- Не очень.

В стылом кресле было прохладно, чтобы согреться, Эри обхватила себя руками за плечи. Но у них остался единственный спальник на троих, и претендовать на него показалось свинством.

- Ползи сюда, - позвал Серый. Видимо, догадался, что Эри лукавит. – Об Мрака погреешься. А я на кресло пойду.

- Да еще чего! – возмутился Мрак. – Сам позвал, сам и обнимайся. – Встал, подошел к креслу, на котором съежилась Эри: – Брысь отсюда.

- Я могу остаться, - пискнула Эри, - мне не очень…

Вместо ответа Мрак схватил ее в охапку, отнес на диван и сбросил рядом с Серым:

- Держи подарочек.

- Спальник забери. – Серый протянул Мраку скатку.

Тот мотнул головой:

- Обойдусь, у печки не холодно. Это чучело заверни. И так-то с ней умаялись, а простудится – что будем делать?

- Слыхала? – бросил Серый Эри. Развернул спальник, расстегнул молнию. Скомандовал: - Залезай.

- А вы? – пискнула девушка.

- А нас не в оранжерее вырастили. Перетопчемся.

Эри, неловко пыхтя, забралась в спальник. Серый помог ей застегнуть молнию. Придвинулся к Эри, обнял.

Неожиданно оказалось, что это очень приятно – чувствовать спиной сильное, теплое тело парня. И обнявшая рука Эри совершенно не возмутила - хотя в голове мелькнуло, что, загляни сюда Любовь Леонидовна, ей бы происходящее не понравилось. Но на то, чтобы думать о Любови Леонидовне, сил у Эри не осталось. Пригревшись рядом с Серым, она закрыла глаза и тут же провалилась в сон.

11. Глава 10. Серый. Соколова пустынь. 149 км. от Бункера

До поселка бункерную, с грехом пополам, дотолкали. На лыжах девка едва стояла. Она, как выяснилось, лыжи до сих пор и видела-то пару раз издали – куда бункерным на них ходить? А в поселке адаптов этот способ передвижения пришлось осваивать еще при первых снегопадах.

Серому тогда было лет двенадцать, и он хорошо запомнил, как отец долго копался в книгах, а потом включил компьютер. Это действо было сродни волшебству, Серый ждал таких случаев и каждый раз замирал у отца за спиной, затаив дыхание.

На вопрос, заданный в далеком детстве, почему нельзя включать волшебную штуку почаще, Кирилл со вздохом объяснил, что работающей техники, созданной до того как все случилось, с каждым годом становится все меньше. Техника сложная, молотком не починишь, и запчасти на грядке не растут. Сломается – все, привет. Поэтому с тем, что уцелело, нужно обращаться очень бережно. Тогда же, в детстве, Серый узнал, что Кирилл скачал в бункерном компьютере и загрузил в свой всю информацию, которая, как он думал, могла пригодиться в освоении нового мира.

- Мы не должны потерять знания, накопленные цивилизацией, - говорил Серому Кирилл. – Я не собираюсь заново махать каменным топором и добывать огонь трением. Из того наследия, которое нам досталось, мы обязаны выжать максимум, иначе грош нам цена.

Серый тогда в его словах мало что понимал. Кивал, конечно, а глаза так и тянулись к экрану, к мелькающим на нем картинкам и длинным простыням текста – хоть и знал, что ни кино, ни книжек о приключениях в компьютере нет. Впрочем, даже если бы были, «насиловать технику», чтобы посмотреть кино, отец бы не позволил.

В ту ночь Кирилл копался в простынях текста и разглядывал картинки с изображениями лыж почти час, с каждой новой простыней разочарованно качая головой. А потом вдруг шлепнул ладонью по столу:

- Есть! Не зря я был уверен, что все придумано до нас. Смотри, – и показал Серому невзрачную картинку с изображением ленты, свернутой в рулон. – Это называется камус. То есть, изначально-то камус выглядел по-другому. Так называли меховые чехлы, которые надевали на лыжи – чтобы и к зверю бесшумно подобраться, и на уклоне не оскальзываться, и в снегу не вязнуть. – Показал другую картинку – лыж, обернутых в мех.