В ночь вползаю с документами, виски и глупой улыбкой от воспоминаний про извивающуюся и громко стонущую подо мной горячую самочку.

5. Глава 5

Дарья

Домой еду долго, собирая все пробки, скопившиеся за день. “Москва не резиновая!” – хочется кричать, видя такое количество машин. На дорогу уходит около двух часов. Два часа обдумать, смириться, успокоиться. Не хочу быть ханжой и кричать, что Максим последний урод, изнасиловавший меня. Предпочитаю быть честной перед собой. Мне нравится быть в постели с ним, если он не пытается ломать. Это первый мужчина, заставивший трястись меня от оргазма.

Наверное, с мужем мы не совместимы или не научились быть открытыми в сексе. Возможно, сказалось советское воспитание, когда слово секс произносилось шёпотом, при этом густо краснея. В моей семье делали вид, что нас нашли в капусте. Всю информацию о половом развитии я получала на улице – от начала месячных до отношений между мужчиной и женщиной. Все мои знания сексуального развития получены от мужа, и многое в открытости Максима меня сильно смущает, но, сгорая от взрывов оргазма, я перестаю быть скромной, закрытой, закомплексованной. И не так важно, каким способом Максим заставил меня лечь к нему в постель. Важно, что он зажигает меня, вынуждая кричать и требовать большего, сокращаться каждой клеточкой тела.

Доехав до района, смирилась с собой окончательно. Прошу Геннадия остановить машину у магазина и договариваюсь тут же встретиться утром. Зайдя в магазин за продуктами, вспоминаю про обязательное наличие чулок. Улыбаясь, покупаю шесть упаковок с кружевной резинкой и две в сетку с толстым швом по всей длине.

С полными сумками вваливаюсь домой. Дети, как всегда, сидят в компьютерах, не замечая моего появления, муж в трахокомандировке. Разбираю пакеты, проверяю наличие еды на завтра, оказывается, что сегодня я везунчик – приезжала свекровь, наготовила на пару дней. Можно принять душ, успокоительное и лечь спать.

Утром, как всегда, кавардак: бегают дети, собирающиеся в школу, алабай Тыковка требует немедленного вывода на улицу, мейн куны Соня и Леся сидят на аквариуме в попытках спереть колбасу с сыром. Загнав детей за стол, хватаю Тыкву и несусь на двадцатиминутную пробежку. Затем быстрый душ, пинок для ускорения детям в школу, немного туши для ресниц, чулки со звонким шлепком натянутые на бёдра и серое платье прямого покроя до колен, выгодно скрывающее мелкие недостатки. Пальто, туфли, сумка, и я у машины через пять минут.

- Доброе утро, Дарья Александровна, - Гена открывает заднюю дверь, помогая сесть и закрывая её. – Нас в клинике ждут. Максим Валерьевич обо всём договорился.

- Доброе утро, Геннадий. Клиника, так клиника. - Вставляю наушники, включаю плейлист и закрываю глаза. Пялиться в окна не хочется.

Клиника, в которой мне должны выставить оценочные баллы, представляет собой храм золотой медицины. Строгие серые тона, мраморный пол, отражающий точечное освещение, абстрактные картины, врезающиеся яркими пятнами, и искусственно улыбающийся персонал, считывающий при входе размер счёта.

- Добрый день. Ворохова Дарья Александровна, - произносит Гена на ресепшене. Улыбающаяся в тридцать два зуба девушка окидывает меня заинтересованным взглядом, производит несколько манипуляций на мониторе.

- Присядьте, пожалуйста. Через минуту Вас проводят к Павлу Андреевичу.

Я присаживаюсь на слишком мягкий и неудобный диван, пытаясь не утонуть в засасывающей окружающий мир спинке. Через пару минут из дальней двери материализуется медсестра с именем Екатерина на бейджике и сопровождает меня в кабинет. За огромным столом сидит плотный мужчина лет пятидесяти с толстыми, как сардельки, пальцами и изучает какие-то бумаги. Всегда было любопытно, что толкает мужчин выбрать профессию гинеколога, причём это направление они выбирают, будучи студентами, не обладающими в силу возраста человеколюбием и желанием помочь появиться на свет новой жизни. Поэтому никогда не обращалась к любителям осматривать женские гениталии мужского пола, предпочитая женщин.