— Ну, раз так, то я могу вам на диване постелить, — чешу затылок. — Не выгонять же вас на улицу.

Тем более он же мне домой помог попасть. Это просто благодарность. И ничего больше. 

Я даю ему свой постфон, оставленный на подлокотнике кресла, а сама забегаю к себе в комнату и надеваю длинную кофту. Направляюсь в спальню к дочке. 

Тихо, стараясь не шуметь, открываю дверь и смотрю внутрь. 

Сьюзи сопит, прижимая к себе своего розового волка. Я поправляю ее одеяло, немного съехавшее на пол. Ох, она его еще и перекрутить успела. 

Веду пальцами по ее голове и, едва прикоснувшись губами, целую. В глазах собираются слезы. Если б не Киллиан, я бы сюда не вернулась. Отгоняю от себя мрачные мысли. Все же хорошо закончилось. 

Да, у дочки мама — дура летающая. 

Драконица отзывается к детенышу, передавая свое тепло. Сьюзи улыбается сквозь сон, а ее дракончик отзывается едва слышным рыком.

Выхожу в гостиную, но Киллиана здесь нет. Ну, и ладно. Вот и отлично, что он так быстро слинял… А, нет. 

Дверь из уборной открывается, оттуда валит пар. Киллиан выходит в обмотанном вокруг бедер полотенце. Фух, это не наши, а Грахемовские полотенца. Лили говорила, что какие-то их вещи остались в квартире, и я могу ими пользоваться. 

Он у меня дома. Голый. Поверить не могу. Сам мэр Левитании. Гад, который мне жизнь портит. Хотя работать в магазине не так плохо. 

— Я тут решил, что ваше платье мне не особо идет. И пока мои люди везут одежду, то я лучше в полотенце посижу, — усмехается он, глядя на мое лицо. 

И если вот там, на пятачке, было темно, и я не очень хорошо видела его тело, то сейчас можно насладиться по полной программе.

— Да, конечно, — киваю я, сглатывая. 

Ох, в горле пересохло. Устремляюсь на кухню и наливаю себе воды. Отпиваю глоток.

Сзади. Резко разворачиваюсь. Часть воды проливается на пол. 

— А мне воды? — спрашивает он, самодовольно улыбаясь. 

Смотрит своими синими глазами, будто гипнотизируя. 

Я протягиваю ему чашку с остатками воды. 

— Благодарю, — говорит он, слегка улыбаясь. 

Наши пальцы соприкасаются, но мы быстро убираем их друг от друга. Я отвожу взгляд. Краснею перед ним, как школьница. 

— Как тебе в городе? — спрашивает он. 

— Мне нравится, — пожимаю плечами. 

— Вот и отлично.

— Ну, кроме того, что я не работаю там, где хочу.

— Что поделать? К мэру ходила? — уточняет он издевательским тоном. 

— Ходила.

— И что он?

— А то вы не знаете? 

— Да, еще тот гад. Диктатор, — он ставит чашку рядом со мной.

— Ну да. Не дает матери-одиночке работать там, где она хочет, — вздергиваю подбородок. 

— Может, считает, что это не самое лучшее место для нее?

— Может, она сама способна решить? — распаляюсь я и скрещиваю руки на груди. 

— Ну, что поделать. “Подстреленный” брых принадлежит мэру. Большая часть, конечно. Так что он тоже может решать.

— Ну-ну, — я закусываю указательный палец. — А прессе не будет ли интересно, что мэр Левитании не дает матери-одиночке работать? 

Ха, зацепила Киллиана. Вон как его глаза сужаются, превращаясь в щелочки. И тут же на лице расплывается довольная улыбка. 

— Ладно, мэр может сделать этой матери-одиночке исключение, — продолжает он, а затем в сторону говорит: — В который раз. 

Во мне разгорается надежда. Я буду петь? Да? Пожалуйста! 

— Но с одним условием.

— Это с каким?

— Если она переспит с ним.