— Что за детский сад? Он прописал мне в листе вместо обычной недели — три дня! — вспыхиваю я.

— Он может…

Пламя растекается по мне. Драконица внутри крутится, тоже злится на этого дракона Киллиана. 

— Что за идиотизм? Даже на экскурсии дают неделю! А мне три дня! Так нельзя. Он же не уполномочен так поступать! 

Я расхаживаю по кабинету. 

— Вообще-то да, — отзывается Штарль, но я его почти не слышу, что он бурчит себе под нос. — Но он говорил, что про работу может за вас ваша дочь попросить. 

 Я резко замираю. 

— Что вы имеете в виду? 

— Ну, набрать его может ваша дочь с моего постфона и просто сказать…— Штарль тянется к ящику и достает оттуда бумажку.

На ней написано:

“Возьмите мою маму на работу, пожалуйста.”

Я нервно сглатываю. С моих губ срывается такая брань, отчего глаза Штарля чуть на лоб не лезут. 

— Да, он странный, — подтверждает Штарль. — Но не до такой степени. Но вы в любом случае можете привести дочь.

— А толку?

— Она попросит, и работа ваша.

— Она ничего не сможет ему сказать, — отвечаю я, плюхаюсь на стул и закрываю глаза руками. 

Хочется уже все послать куда подальше, сбежать отсюда. И брых с ними со всеми. Пойду посуду мыть в Сирдаине. 

— Почему? — участливо спрашивает Штарль. 

— Она немая.

Между нами повисает пауза. Где-то на краю подсознания вспыхивает мысль, что мне такая морока из-за моего бывшего мужа. Может, они знакомы? Но, кажется, раньше я никогда не видела Киллиана среди друзей и знакомых моего бывшего. Хотя о немоте Сьюзи бывший не распространялся среди других драконов. Но явно было видно, что дочь он свою недолюбливал и старался как можно реже выходить с нами в свет.

— Да? А я думал, просто тихий и воспитанный ребенок, — он достает свой постфон. — Вот. Это его номер. Не люблю в его играх участвовать. Но давайте так...

— Вы вышли в уборную?

Он щелкает пальцами.

— Точно. А дочка действительно не может разговаривать? Просто если может…

— Конечно, она может разговаривать, — поясняю я. — Просто не любит этого делать. А заставлять ее я не собираюсь. 

— Сочувствую, — искренне отзывается Штарль. 

— Ой, я вас умоляю. Нормальный у меня ребенок, только с особенностями, — я машу рукой. 

Терпеть не могу, когда начинают вот так жалеть. В конце концов, с этой болезнью можно жить. 

Штарль откидывается на своем кресле, пока я набираю номер Киллиана на своем постфоне. 

Выбора нет другого. Не в “Колизеум” же идти работать. 

— Да? Кто это? — слышится хриплый мужской голос из динамика. 

— Господин Киллиан, это Марианна Трени, — говорю я. 

В трубке тишина. И вот такое молчание слегка напрягает. Чувствую себя брыхом на раскаленной сковородке. 

— А, Марианна, — тянет он. — Долго не слышали друг друга. Какими судьбами?

Он издевается, определенно. На заднем фоне слышится женский голос. Меня кидает в жар. Так, Марианна. Не обращаем внимание. 

— Я насчет работы, — слегка мну бумажку и смотрю в глаза Штарля, который внимательно прислушивается к разговору. 

— Да, я Штарлю дал инструкции. 

— Вы издеваетесь? — спрашиваю я, пытаясь держать себя в руках. 

— Марианна, у меня было условие. Тем более выполнить его...

— Невозможно, — отвечаю я. 

— Нет ничего невозможного. 

— Не в этом случае. Тем более Сьюзи осталась дома. А мне ее еще надо устроить в школу. Я думала, что вначале оформим документы, а потом уже я ее отвела бы в школу. 

— Даже если бы встали за прилавок с первого дня?
Я замираю. Об этом я не подумала. Да будто я каждый день устраиваюсь на работу.

“Кто бы встал за прилавок?” — слышится женский голос. 

“В магазин”, — отвечает Киллиан своей собеседнице.

“У меня набор закончен”.