Профессор Армитедж сообщила мне об этом сегодня утром. А еще она хочет номинировать его на премию молодых талантов.

– Поздравляю! – Риди хлопает ладонью по столу. – Именно такие отлично смотрятся в резюме.

– Ты же знаешь, я за этим не гонюсь, – отвечаю я.

– И тем не менее надо задумываться, чем ты хочешь заниматься после защиты. Когда заканчивается срок твоей стипендии?

У меня вырывается стон:

– Осенью. Знаю. Не волнуйся, я не пропущу дату подачи заявок. – И, чтобы сменить тему, спрашиваю: – А у тебя как дела? Все хорошо?

– Да, лучше не бывает. Но я хочу кое-что с тобой обсудить. Надеюсь, это не испортит тебе настроение.

Я не удивлен, что для этого обеда есть какая-то причина. Но то, что тема серьезная, оказалось неожиданностью.

– Вот что я нашел в библиотеке. Лежало рядом с мусорной корзиной. – Он подвигает по столику листок бумаги.

– Что это? – не понимаю я.

– Сам прочитай, – кивает мне Риди.

«Ты слышала, что Руби с ним встречалась?» – читаю я.

Ниже другим почерком написано: «Что-о-о? Серьезно? Эта корова? Как же несправедлив мир».

Потом опять первый почерк: «Похоже, у них было».

Снова второй: «Да ты шутишь! Руби и Макферсон? Не может быть».

Первый: «Он на следующее утро выскользнул из ее комнаты. А еще она рассказала Надин. Я от нее и узнала».

Второй: «Я сейчас умру! Почему Руби? Почему не я?»

Первый: «Теперь я тоже буду вешаться ему на шею. Если слухи не врут, он со всеми этим занимается».

Второй: «ДА ЛАДНО! Тогда я тоже пойду к нему сразу после пары».

Я поднимаю голову. Изнутри по телу разливается жар, но это не приятное тепло.

– Какого черта? – произношу я.

Риди кивает:

– Я подумал, ты захочешь знать, что о тебе говорят.

– Спасибо, Риди. – Не представляю, что я должен сейчас сказать. Кто эти студентки? Отвергнутые фанатки?

– Сэм, мне неловко задавать тебе этот вопрос, потому что это, естественно, твое дело, но… – Риди прочищает горло. – … ты спишь со своими студентками?

Я чуть водой не поперхнулся.

– Риди! Нет, конечно, нет!

– Тогда откуда берутся слухи? Такие вещи могут разрушить твою карьеру, ты же понимаешь?

– У меня один раз было со студенткой из вводного курса, с Руби, – сознаюсь я. – Это разовый случай, мы напились. Я не собирался делать ничего подобного и сразу сообразил, что это хреновая идея.

Черт! Единственный раз я допустил ошибку и повелся на заигрывания студентки с вводных семинаров. Это случилось после того, как меня отшила Тамсин, я чувствовал себя дерьмово. Свидание с Руби принесло мне удовлетворение. То, что позже мы слишком бурно оттянулись на вечеринке, а на следующее утро я проснулся в ее комнате в общежитии, вообще не входило в мои планы.

– Ох, Сэм, – тянет Риди, – будь осторожен! У тебя двойная роль: студента и представителя университета. Ты должен внимательно следить за тем, что о тебе говорят. Если это единичный случай, то с чего они взяли, что ты со всеми… – Он замолкает, потому что ему явно неудобно.

– В последние несколько месяцев я много гулял. Это так, да. Но со своими студентками максимум мог выпить кофе. И после Руби больше ни с кем из курса не разговаривал. Я же не самоубийца.

Это чистая правда. После того как Тамсин меня отвергла, мне нужно было отвлечься. Ее отказ на какое-то время выбил почву у меня из-под ног. Так бывает, когда приходится коренным образом переосмыслить свои представления о любви. Сейчас я понимаю, каким был идиотом – как насчет Руби, так и насчет любви.

– Наверное, в ближайшее время тебе стоит вести себя чуть сдержаннее. Ты аспирант, ты считаешься учащимся, – произносит Риди, – ты, разумеется, не сделал ничего противозаконного. Но представь, что случится, если об этом станет известно Армитедж. Или – еще хуже – профессору Филдинг. Ее моральный кодекс работает не так, как наш. Если бы эта записка попала не в те руки…