– Прекрати, – резковато одернула ее Динара.

– Сейчас, сейчас… – Ная отступила на шаг, окинула воспитанницу пристальным взглядом. – Какие все-таки у тебя косы! Загляденье, а не косы!

Длинные смоляные волосы Динары были заплетены в две косы, в черных прядях блестели алые шелковые ленты.

– Ну хватит!

– Разве я вру? – удивилась Ная. – Твой будущий муж с ума сойдет от таких кос!

– Что?!

На миг Эдгару показалось, что дочь Косматого готова ударить свою наставницу. Скорее всего, так и было, но Динара молниеносно опомнилась. Она отвернулась от Наи, посмотрела на него, взглядом указала на кинжал на поясе:

– Он острый?

– Очень.

– Можно? Дай мне. Я не заколюсь, – горько улыбнулась девушка.

– Не заколешься, – спокойно подтвердил Эдгар, протягивая ей кинжал. – Воля последних минут священна, и ты ее выполнишь. Да и ваши степные боги не разрешают сводить счеты с жизнью. И я успею перехватить твою руку.

– Не сомневаюсь, – фыркнула она.

Динара повертела в руках кинжал, всматриваясь в причудливые разводы на клинке, потом чуть оттянула левой рукой левую же косу, уверенно ее отрезала и швырнула на землю. Ная охнула, бросилась было к воспитаннице, но тут же замерла: теперь, когда одной косы уже не стало, останавливать Динару не было смысла. Через несколько мгновений вторая коса упала рядом с первой.

– Спасибо, – тихо сказала девушка, возвращая кинжал.

Наконец все было готово. Тронулись в путь. Двое кочевников ехали впереди, за ними держались Эдгар и Динара. Следом громыхала повозка с приданым и подарками, где устроилась Ная. Она, казалось, надулась на воспитанницу – и теперь, не глядя на девушку, правила крепенькой буланой лошадкой. Еще двое кочевников замыкали процессию. Эдгар украдкой посматривал на спутницу, которая, казалось, не обращала ни на что внимания и лишь пару раз потрепала своего саврасого коня по шее. С короткими волосами лицо ее стало совсем открытым и оттого каким-то беззащитным. Степной ветер лохматил неровно обрезанные пряди, в которых до сих пор остались несколько алых нитей от лент, но Динара даже не пыталась как-то пригладить волосы. Она ехала молча, сжав губы и глядя прямо перед собой сухими глазами.

Под взглядом Агнессы, своей несостоявшейся тещи, Адриан съежился и невольно попятился к выходу. Каталина рыдала в кресле, закрыв лицо руками, зато ее мать сверлила молодого маркиза взглядом.

– Объяснить? – холодно переспросила она. – Что вы собирались объяснить моей дочери, ваша светлость? Что тут вообще можно объяснять?

Агнесса смотрела на него, как смотрят на таракана или крысу, и Адриан почувствовал, как у него начинают дрожать губы. Почему с ним все так обращаются?

– Я…

– Вон из нашего дома. Да, мы, по несчастью, живем в городе вашего отца и в его герцогстве, но мы с Каталиной начнем искать себе новое жилье уже завтра. Я уже отправила управляющего со всеми бумагами, надеюсь, мы вскоре уедем и не станем тяготить вас нашим присутствием рядом. Но пока это наш дом, и я имею полное право вас выставить. Что и собираюсь сделать.

Агнесса замолчала. Каталина по-прежнему сидела, уткнувшись лицом в ладони, и Адриан видел, как вздрагивают ее плечи. Он боязливо перевел взгляд с дочери на мать – та стояла со вскинутой головой и сверлила его зелеными глазами. Адриан никогда не спрашивал о возрасте Агнессы, он мог только догадываться: Каталине было восемнадцать, значит, ее матери – около сорока. Наверное, чуть меньше. Высокая, стройная, рыжеволосая и зеленоглазая, Агнесса совершенно не старалась казаться молоденькой, не копировала платья юных модниц, и Адриан втайне очень надеялся, что Каталина пошла в мать и тоже всегда будет оставаться самой собой. Но теперь Каталина была для него потеряна.