Людмила даже смутиться не успела:

– А мы не знаем. – пожимает она плечами буднично.

И это правда. Тема в их кругах затрагивалась осторожно и изгонялась прочь почти сразу. Версии были не просто разными, они менялись у каждого теоретика поочередно. Никто из двоих не выглядел женственным. Никто не выглядел лидером. Угадать ни с ходу, ни по собранным свидетельствам пока ни у кого не получалось. Ничего однозначного.

Кажется, даже Виолетта не знает. Раз отрешенно молчит. И глаза в пол. Будто её от электропитания отключили.

Но ведь никто и не хотел этого знать до конца. Хоть и считали, что как-будто положение – обязывает. Знать.

Ну… Как-будто. Семья же.

Пара минут. Пара явно удовлетворительных минут… разговора. Там… У них… После такого разговора люди не расстаются, когда в разные стороны расходятся. Не получится применить такое слово. Потому что они как будто оставили каждый друг друга себе. В таких случаях физическая дистанция ничего не решает. И никто ничего не торопит.

И в такой диалог никогда не вклиниться посторонним. Они – словно в мембране, в которой другой градус, другой воздух, другие физические законы. Своя атмосфера. И потом эта атмосфера окутывает каждого в отдельности, словно оберегая. От других.

– Они, получается, почти все время рядом, на гастролях? Никогда ж и не подумаешь…

Смотришь на него, и понимаешь: если не знать – ни в жизни не догадаться… Но если заронить версию… Хоть толику возможности… То сразу очевидно «ну тогда – кто ж, если не он!»

Rapsody – Here comes the sun.mp3

– Оттт так нас дурят, да? Все на поверхности. – качают головой подруги… – Если нужно что-то спрятать, положи на самое видное место.

– И назови другим названием.

– Ну он красивый парень… – невольно отмечает Лина.

Отличное утешение.

– …приятный…

Вот спасибо…

– Они типа красиво смотрятся…

– Просто замолчи, по братски. – вздыхает давняя подруга.

И дальше – все предсказуемо, по обыкновению: Лёшка – улетучивается по делам. Валера – по-кошачьи легонько возвращается к несвоей семье. Как обычно, освежающий, как этот бассейн.

И вот он – уже привычный: красивый, сдержанный, томный, аккуратный в любом проявлении, чуть ироничный, внимательный, ловкий, абстрактный. Любезный. Чуть отрешенный и визуально поэтичный. И всегда тонко уместный.

Такова его обычность.

Он даже чихает, будто его обучали в школе благородных манер. До последнего жеста, как гребанная Мэри Поппинс!

– Ты не простыл, Валер? – отзывается сестра Леши Катерина.

– Не, аллергия на пыльцу. Вон они стоят, видите? Бордовые.

– Ого. Розы.. Может, антигистаминное? У меня все припасено, я месяц аптечку собирала! – готова выручать спасательица. С каких это вдруг пор?

– Не, все гуд. – нисколько не удивлен он, – Почихаю, ничего фатального.

– Что там Лёшка? – интересуется у него Лёшкина подруга детства по редким визитам.

– В работе. – сообщает очевидное парень.

– Вы давно вместе? – у кого-то просто разыгралось любопытство. Нет, не по существу заданного вопроса. А скорее – какая у него будет реакция? Смутится? Начнет выкручиваться? Просто интересно вывести его из этого завораживающего почти эзотерического равновесия в почти киношной обертке, в любовании которым залипаешь.

Парень кидает на соседку по столу быстрый взгляд. Потом на Людмилу. Закидывает в рот виноградинку.

– Я пришел работать в команду чуть больше 2х лет назад.

Выжидание…

– …а как с факультативами? – оборзевает Марина.

Парень чуть хищно ухмыляется. Он не тот, кто не примет вызов.

– В свободное от работы время.

Но реакция понятна. Тут никто ничего не скрывает.

Вот только Людмила забыла предупредить, что никто и не обсуждает.