Они вернулись в ординаторскую, и Игорь спросил криминалиста:

– А что с веревкой и камнем?

Антон пожал плечами:

– Обычные. Я тебе таких сколько хочешь в любом строительном найду. У нас вон новый корпус возводят, там такого завались. И это не камень, а бетон. У меня из такого фундамент у тещи на даче сделан.

– Все стройматериалы, – задумчиво сказал Игорь.

– Ну да, – подтвердил Антон.

– Там по ним точно больше ничего не сказать? – уточнил Кирилл.

– Веревку резали ножом, – пожал плечами криминалист, – больше ничего.

– Ладно, – Игорь выкинул стаканчик в мусорное ведро, – пора и честь знать. Спасибо за чай, мы поехали.

– Давайте, – кивнул Антон, – будут новости – наберу.

Они пожали друг другу руки, и Антон проводил их до двери морга. Мишеньку было не видно и не слышно.

Когда опера вышли из больницы, на улице уже заканчивались дневные сумерки. Кирилл завел машину, и они курили рядом с ней, ожидая, пока прогреются двигатель и салон.

– Завтра совещание с начальством, Аня Дробенко из следствия тоже будет, – напомнил Игорь.

– Хорошо, – кивнул Кирилл, – я еще на допрос вызвал одного человека, может, он по пропавшей без вести что-то сможет прояснить.

– Закинь меня в отдел, а по пути расскажешь, как там и что, окей? – спросил, втаптывая окурок в снег, Омелин.

– Поехали, – согласился Смирнов.

Они сели в машину, и под тихое бурчание мотора Кирилл начал рассказывать, что он узнал о Светлане Тимофеевой и последнем дне, когда ее кто-то видел.

– Мяу! – требовательный кошачий крик раздался сразу же, как только Аня открыла дверь.

– Мяу! – серо-голубой британец подбежал к ее ногам и выразительно смотрел снизу-вверх.

– Мяу! – настойчиво повторил кот.

– Сейчас, Ватсон, сейчас, – Аня еще не успела снять сапоги и, бросив сумку на тумбочку, комично прыгала на одной ноге.

– Мяу! – кот не верил ее обещаниям.

– Все, иду! – не снимая куртки, она прошла на кухню, открыла шкаф и насыпала корм в миску рванувшему за ней коту.

– Ну, теперь я могу раздеться? – спросила она его, но кот не повел и ухом, сосредоточенно нырнув в миску. Толстый хвост дергался, выражая негодование от того, что его владелец так долго оставался без еды.

– Ну да, ну да, – Аня вернулась в прихожую, сняла куртку и убрала сапоги, – ни «здрасьте», ни «спасибо», да, Ватсон? – чуть громче спросила она.

С кухни никто не ответил, кот продолжал хрустеть кормом.

Аня прошла в комнату, снимая с себя форменную одежду.

Эту квартиру, однокомнатную, но в престижном жилом комплексе, ей подарили родители, когда она окончила академию Следственного комитета в Москве и вернулась в Северонадеждинск.

С обычной зарплатой следователя она бы несколько лет копила первоначальный взнос по ипотеке на эту квартиру, но родителей не выбирают, и Аня не испытывала угрызений совести от того, что родилась в обеспеченной семье.

Когда она закончила переодеваться, в комнату, довольно облизываясь, вошел кот.

– Явился, обжорка! – фыркнула Аня, надевая мягкие домашние вещи.

Кот степенно подошел к кровати, на которой лежала ее одежда, и запрыгнул наверх, осматривая вещи, которые она туда положила.

– Эй, – Аня успела выдернуть китель до того, как Ватсон лег на него.

– Не надо мои вещи шерстить, – сказала она ему, убирая все, в чем была на службе, в шкаф.

Кот флегматично смотрел на нее оранжевыми глазами.

Аня погладила его, он замурлыкал и повалился на бок.

– Наглая морда, – с любовью в голосе сказала она.

Кот появился в ее жизни вместе с новой квартирой, и через несколько лет маленький клубок меха вырос в статного, холеного красавца.

Аня сходила на кухню и вернулась с бутылкой сока. Она села в компьютерное кресло и посмотрела на развалившегося на кровати Ватсона.