– Угу. Я!

А деда улыбнулся на всю ивановскую и опять спросил:

– И пачку масла тоже ты?

– Я деда. Есть чего-то захотелось, вот и съел…

Дедушка всё не унимался и спрашивал:

– Что же это получается? Ёксель моксель! И полбанки соли тоже ты?

А я снова покивал головой:

– Да, деда…получается, что я, – и тяжело вздохнул.

– Да я по следам вижу, что тут лось был. Ты чего, Миш? – и хохочет так, что чуть не падает.

Тогда я тоже засмеялся и сказал:

– Не знаю, деда. Это я так просто.

И после этого мы хохотали уже вдвоём, чуть животики не надорвали, до слёз прямо.

А потом мы стали наводить порядки. И дедушка вдруг сказал:

– Я ещё вчера слышал, как за озером пилы жужжали. Видимо, лесорубы его угодье нарушили, вот сохатый и подался на поиски лучшего места.

А я спросил:

– А зачем он от нас ушёл? Мы же не лесорубы, жил бы тут. Разве ему здесь плохо? Вон сколько съел?

Тогда дедушка голову почесал, вздохнул и сказал:

– Так ведь одним днём сыт не будешь, вот и ушёл на поиски корма.

Глава V. За добро добром

Я расстроился немного:

– Эххх. Жалко, что ушёл. Познакомиться бы…– потом я помог деду поднять перевёрнутую скамейку и спросил. – Деда, а почему ты лося сохатым назвал?

А деда крякнул, присел и ответил:

– Кхе, кхе! Хороший вопрос, Мишка. Садись-ка, сейчас я тебе расскажу.

– Ага! С превеликим удовольствием, – и я тоже уселся на скамейку поудобнее.

Деда посидел минутку, потом встал, развёл костёр, повесил над огнём чайник, покряхтел и начал:

– Эту историю мне ещё мой дед рассказывал. А ему его дед. И деду деда тоже дед. И так тыщу лет. Получается, история нам от пращура досталась.

– Ух ты! Здо́рово! У меня был дедушка – ящур!

А деда опять улыбнулся на всю ивановскую:

– Да не ящур, а пращур. Предок значит.

– А-а-а. Ну тогда не интересно!

– Да ты погодь! Я же ещё рассказ не начал.

Потом деда присел рядом, прищурился куда-то в даль и продолжил:

– Тут недалёко деревенька Кимжа имеется. Вся из себя складная да ладная. Куда ни взгляни, всюду глаз радуется, – сказка, да и только! Вот там-то и жил наш предок. А звали его Добрыня.

По весне Добрынюшка рожь сеял. Летом ягоды да грибы собирал. Ну и рыбку удил. А как же! Зимой всё чаще возле печи лапти да корзины плёл. Тем и здравствовал.

И вот пришла весна-красна. Добрыня поле вспахал. Потом садил, затем рядил. Не успел оглянуться, а за весной и лето поспело.

И собрался наш Добрыня по ягоды. Только в лесок заглянул, а там лось хозяйничает, что не подъел, то помял. Любят, знаешь ли, лоси черникой полакомиться. А Добрыне что оставалось? Махнул рукой, развернулся и пошёл восвояси.

Чуть погодя, пришла пора по грибы сходить, припасов на зиму заготовить. Обычное дело: волнушек засолить, боровиков насушить. И вновь отправился Добрынюшка по своим заветным местам. Вот только куда он не свернёт, под какое деревце не заглянет – нет ничего: ни боровиков, ни волнушек. Одни огрызки стоят. Стало быть, опять всё лось поел.

Пока суть да дело, осень пришла. Ну, а там и зима не за горами. Вот только зима в тот год выдалась лютая, голодная. Хорошо, у Добрыни рожь да овёс уродились, всё при хлебе да каше. А вот лосю туго пришлось. Кабы ему замороженных ягодок или мох сыскать. Да где там! Снегу по пояс набухало – не пройти, не проехать. Пришлось лосю кору глодать. А кора горькая, невкусная. Я и сам как-то попробовал – редкая гадость. Так вот, пожалел Добрыня животину. А куда деваться? Жалко. Взял и сладил для лося кормушку. Ну а после он его всю зиму овсом подкармливал да солонцом баловал.

Так и перезимовали. А там и весна пришла. И в пору бы землю распахать да снова зерно посеять. Только соха у Добрыни совсем исхудала. И версты не прошёл – лопнула с треском. Отправился Добрынюшка в лес на поиски подходящей коряги.