Только после этого командир взвода разрешил солдатам попеременно поспать.

Сам же Рихард расстелил свой чёрный кожаный плащ на сухом пригорке. Снял свой летний китель бежевого цвета с нарукавным ромбом и петлицами, на которых серебряными нитками были вышиты зловещие эмблемы танковой дивизии «Totenkopf» – мёртвой головы. Аккуратно свернул его и положил на плащ в виде головной подушки. Стянул с себя чёрную пилотку и пристроил рядом. Оставшись в майке, сам растянулся и быстро уснул.

Гауптштурмфюреру снилась его родная Моравия. Невысокие ярко-зелёные горы и холмы в Судетах, пересечённые пронзительно прозрачными реками. Этот благодатный край был аннексирован Германией в 38-ом, и Рихард, будучи немцем по рождению и по убеждению, покинул его, поступив в Вюнсдорфское танковое училище. С тех пор он ни разу не возвращался в родные ему Судеты. Не видел отцовского дома уже долгих шесть лет. Но эти места временами снились ему, причём всегда в цвете. Он видел их во сне столь же часто, как и лицо своей невесты.

Семьёй Рихард так и не успел обзавестись. Откладывал это на потом. Был уверен, что свадьбу вполне можно сыграть после окончания войны с большевистской Россией. Ему не было ещё и тридцати, поэтому он и не торопился со столь серьёзным шагом в жизни. Но, конечно, был благодарен судьбе за то, что успел познакомиться со своей будущей невестой.

Его в августе 43-го года, после ранения, полученного во время сражения на Курской дуге, отправили в виде поощрения подлечиться в Германию. Госпиталь находился в сельской местности, недалеко от Дрездена.

Там Рихарду торжественно вручили Рыцарский крест с дубовыми листьями и дали десять дней отпуска после выписки из госпиталя. Он намеревался съездить в родную Моравию и повидаться с родителями, но случилось то, что изменило его первоначальные планы и заставило остаться в фатерланде до самой отправки обратно на восточный фронт.

В один из сентябрьских дней, во время подготовки госпиталя к празднованию годовщины Имперского съезда нацистской партии, сюда было привезено много немецких девушек. Они были дочерями фермеров из окрестных хозяйств. Девушки помогали по праздничному убранству и готовили танцевальную программу, чтобы выступить перед выздоравливающими солдатами и офицерами.

Урсула Хартманн, белокурая розовощёкая девушка с округлыми формами, была одной из трёх дочерей зажиточного землевладельца, председателя местной ячейки нацистской партии. Когда-то у неё были ещё два старших брата, но они оба успели сложить голову на восточном фронте.

Рихард сразу приметил Урсулу и познакомился с ней. Ему запали в душу её природная жизнерадостность и весёлый нрав. Он стал ухаживать за ней, и девушка ответила взаимностью. Она стала приезжать в госпиталь и после праздника. Они гуляли вместе по липовой аллее, ведущей к госпиталю, и целовались, укрывшись от посторонних взглядов. Урсула упросила отца, и он разрешил Рихарду после выписки из госпиталя погостить в их усадьбе.

Перед самым отъездом Рихард успел рассказать отцу Урсулы о своих серьёзных планах в отношении его дочери. Тот, хоть и не совсем довольный неарийским происхождением Рихарда, всё-таки согласился выдать дочку за него замуж после войны.

Толстый, невысокий, чистокровный представитель нации, с большой лысиной на голове, показательно поправил нацистский партийный значок, приколотый к воротнику рубашки, и высокомерно сказал Рихарду:

– Ну что ж, молодой человек! Благодаря моей Урсуле, у вас будут дети с настоящей немецкой кровью!

Особенного выбора у её отца и не было. Количество берёзовых крестов на обширных территориях России всё увеличивалось, и в Германии явно стало не хватать женихов.