– Так не пойдет, – вздохнула Морриган. – И я не про время. Про место. Мне не стоит сейчас покидать Тольдебраль. Мой визит к тебе – лишь исключение.

– Ах да… – Колдун ночи сделал шутливый полупоклон со смертельно серьезным выражением лица. – Королева Пропасти, мое почтение.

– Так ты узнавал обо мне…

Файоннбарра с независимым видом пожал плечами.

– Просто дошли кое-какие слухи. – Он вперил в нее цепкий взгляд. – Ты и правда убила короля?

– Нет, Файоннбарра, – устало отозвалась она. – Его убила не я. Я лишь… воспользовалась ситуацией. Но у каждого действия есть последствия. Я не доверяю даже наложенной на Тольдебраль защите. Печати взламывают, колдовские чары обходят с помощью другого колдовства. Я рискую уже тем, что нахожусь сейчас здесь, с тобой. Пока я не удостоверюсь, что в замке мне ничто не угрожает, мне нельзя его покидать.

Файоннбарра еще немного побуравил ее взглядом. Морриган терпеливо – по ее собственным меркам – ждала.

– Проклятье, – выругался он. – Ты и мертвого уговоришь. Я приду в Тольдебраль, как только буду готов.

И все-таки закрыл дверь прямо перед ее носом.

Пылая праведным гневом, Морриган вернулась в Тольдебраль. И Бьёрклунд, пожалуй, был последним человеком, которого она ожидала там увидеть.

Берсерки жили сплоченной и отрезанной от остальных обитателей подземного города общиной на заснеженном островке Пропасти. А их вождь показал себя человеком, очень схожим с представлениями Морриган о викингах, древних воинах Одина. Суровый и наверняка легко впадающий в ярость грубый мужлан. Именно из-за него и вервольфы, и сами берсерки считали Дэмьена виновным в гибели волчьего вожака Роналда Лоусона. Все потому, что он не родился с силой Одина в крови.

Если бы Бьёрклунд знал, чего стоил Дэмьену этот искусственный дар… Но вместо попытки докопаться до истины вождь берсерков предпочел изгнать его из общины. А когда Морриган с ног сбивалась, пытаясь доказать невиновность Дэмьена в убийстве, разговаривал с ней свысока и едва ли не сквозь зубы.

Снисходительность по отношению к себе она не терпела. И не забывала.

И вот теперь Бьёрклунд замер напротив Дэмьена, не сводя с него хмурого взгляда. Своей неприязни вождь берсерков и отец Лелля не скрывал.

Впрочем, как и Морриган.

– Зачем пожаловали в мою скромную обитель? – с издевкой спросила она.

– Мне нужно…

– Моя королева.

– Что?

Дэмьен перехватил у Морриган инициативу – явно желал поквитаться с Бьёрклундом за старые обиды. Что ж, она хорошо его понимала.

Для некоторых обид срока давности не существует вовсе.

– Обращаясь к Морриган, вы должны начинать свою фразу со слов «моя королева».

Бьёрклунд вспыхнул.

– Слушайте, я…

Морриган похлопала глазами.

– Ты что-то слышишь? – обратилась она к Дэмьену.

– Какой-то комариный писк.

Морриган с трудом удержалась от смешка. Да, это чистой воды ребячество, недостойное титула королевы, но… В конце концов, она не была настоящей монаршей особой, утонченной аристократкой царских кровей. Она – лидер отступников, заполучившая трон благодаря праву узурпации. Ей совсем не обязательно следовать приличиям и, уж тем более, соблюдать этикет.

Однако Морриган – правительница Пропасти. Она будет наказывать провинившихся подданных так, как пожелает. Надо пользоваться возможностью, пока таковая есть.

– Моя королева, – процедил Бьёрклунд. – Мне нужна ваша помощь. Точнее, не ваша, но…

Морриган зевнула. Она всегда отличалась мстительностью, и пора Пропасти это понять. Так что в любой просьбе, исходящей из уст Бьёрклунда, она собиралась отказать.

Собиралась, пока не услышала имя сестры.

– Та девушка, которую Пропасть зовет Леди Голубкой… Клио… Она ведь ваша сестра?