Куртка – произведение искусства. Огромное количество различных фиксаторов, куча липучек для подсумков. Перевязи для медикаментов, различной оснастки и электроники. Пластины брони тут были из карбона и куда крупнее и массивнее, чем на штанах. Куртка защищала все самое важное. Если прокусят ногу – ничего страшного, заживет. Если прокусят легкое – смерть от асфиксии, болезненная и неприятная, потому что медики не всегда способны оказать соответствующую помощь под очередями выстрелов.

Я затянул шнурки и встал во весь рост. Ярко желтая куртка с кучей светоотражающих элементов застегнулась под самое горло. Жесткий воротник оказался поднят и подбородок утонул в нем. Шесть магазинов я развешал так, чтобы было удобно их доставать. Два легли горизонтально на левый бок. Два вертикально на грудь и два, снова горизонтально, под правым плечом.

Почему под плечом? Когда прижимаешь к ним руку – удобнее гасить отдачу. Да и винтовка располагается под небольшим углом. Гильзы летят так, что не отскакивают от стены тебе в голову. Бывало, по-первости, горячие гильзы залетали даже за воротник, заставляя терпеть их во время боя.

Эта такая же мелочь, как и крепить бочку самоспасателя за спиной, а не вешать на лямку через плечо. Самоспасатель, хоть и важная штука, но пригождается один раз на тысячу. Штука несет в себе запас кислорода, рассчитанного на десять часов. Полезно при завалах и обрушениях, однако: обрушения очень редки. Да и, оказавшись под завалом, ты скорее умрешь придавленный тоннами грунта и скалы.

И винтовка… ТВС. Тактическая винтовка специальная. В длину не больше локтя. Но если разложить приклад, то такой уж маленькой она не кажется. Толстый ствол оснащен штатным глушителем, чтобы грохот в тоннелях не вызывал осыпание пыли и сход сыпучих пород. Пыль… она, ведь, если поднимется, то ни черта же не видно. Но я говорил о винтовке: ты пристегиваешь ее к кольцу подмышкой один раз за смену. И отстегиваешь – тоже один раз. Иначе потеряешь.

Все эти хитрости показали мне те, кто воевал тут еще до меня. Это не безоговорочная истина. Это лишь смекалка людей, что пробыли на передовой дольше меня.

– Построиться! – прозвучал командный голос.

Я обернулся и увидел человека с красной повязкой на правом плече. Это авангард. Мне к нему.

Затянув покрепче свою повязку и, закрепив бочку самоспасателя на поясе за спиной, я трусцой подбежал к командиру звена.

– Быстро ты, – грубый голос проходил через закрытый шлем, попутно отражаясь от высокого воротника.

– Стараюсь, – встал я напротив и положил руки на ТВС.

Командир обошел меня и удовлетворенно кивнул. – Молодец. Сколько у тебя было вылазок?

– Пятьсот сорок три!

– Сколько тебе лет, сынок? – командир поднял забрало шлема, показав исписанное шрамами лицо, что белели на грубой синей щетине. Мне, даже, показалось, что у командира нет одной ноздри. Суровый мужик попался. Никогда его тут не видел.

– Двадцать семь.

Мужик достал самокрутку и поджог ее прямо тут, в буферной зоне. Складывалось такое ощущение, что он тут главнее всех, хоть и ходит в зачистку.

– Это, выходит, что ты не пропустил, почти, ни одного дежурства?

– Ни одного.

– Игорь, – командир протянул руку, – Я с северных ворот. Сегодня командировали сюда. Рад, что буду в авангарде с таким ответственным бойцом.

– Рад служить, – я растерянно пожал ему руку, так и не поняв, чем же приглянулся.

К тому моменту, как самокрутка Игоря начала плавить его щетину, подоспели еще трое. Командир выплюнул уголек на блестящий пол и приказал построиться. Снова.

– Вошкаетесь как насекомые в волосах у бабы, – недовольно фыркнул он, оглядывая звено. – В тех волосах, что между ног.