Слушая эту речь, святые ангелы в страхе жались возле Господнего престола. Еще никто не осмеливался так говорить с Владыкой! Но когда Орон закончил, Господь засмеялся.

– Я понял тебя, – сказал Он. – Я понял, почему сердце твое так чисто, когда душа так черна. Ты совершил злодейство, но ты любил своего отца и ревновал его ко Мне. Все же Я не могу не наказать тебя. Я поступлю так: ты вернешься на Землю и будешь тем, кем мечтаешь быть, великим магом и чародеем. Ты проживешь множество жизней. Ни мор, ни глад, ни закон, ни беззаконие не будут властны над тобой. Ты познаешь механизм Моей власти над миром (этот секрет прост), ты проникнешь в природу стихий (это только рябь на воде), ты станешь единственным из смертных, кто постигнет тайну Моих отношений с людьми. Но…

Ты будешь лишен одного, не по Моей, по своей воле. В каждом своем новом воплощении ты не будешь знать своего отца. Безотцовство станет твоим единственным недостатком.

И когда ты поймешь, кто твой отец, успокоится твое чистое сердце и просветлеет твоя черная душа…

Ступай же, Орон!

Раздался удар космического грома, и быстрее молнии помчалась к Земле душа Орона, похожая на сгусток черного тумана. Но ангелам казалось, что это летит прекрасная голубая комета – так чисто и нежно светилось сердце Орона…

На последнем допросе, решив окончательно раздавить Недошивина, следователь положил перед ним показания его восьмилетнего сына Платона. Мальчик честно передал органам домашние разговоры отца. «Ведь это я заставлял его всегда говорить правду, – подумал Платон Иванович. – Несчастный мальчик! Что его ждет?»

Его повели на расстрел ранним утром. Он думал, что это большая жестокость: убивать людей в начале дня.

Когда зачитывали приговор, его единственной мыслью было: «На кровь невинных жертв слетаются лярвы».

– Русский?! Не может быть!

– Почему?

– Вы не похожи на русского!

Ранним холодным утром 1991 года самолет «Боинг-777» компании “Delta Airlines”, следующий рейсом Нью-Йорк – Москва, неторопливо набрал высоту и неподвижно повис над Атлантикой. Океан штормило, но сверху это напоминало рябь на бескрайней луже. В хвостовом отсеке познакомились и разговорились двое попутчиков: полноватый юноша в черном костюме и широкополой шляпе и неопределенного возраста господин в шортах и майке с эмблемой “Chicago Bulls”.

Шляпа и костюм как-то странно сочетались с чистеньким, будто вылепленным из нежного розового воска лицом молодого человека, с его простоватым веснушчатым носом, безвольным подбородком, покрытым цыплячьим пухом, и слишком роскошными для парня ресницами, из-за которых по-женски томно смотрели серые, большие, внимательные глаза. Казалось, накануне его рождения мать-природа долго сомневалась, какой пол определить своему творению? И в результате получилось ни то ни сё, ни парень, ни девка, серединка на половинку.

Господин, наоборот, имел внешность решительную и мужественную. Его светлые, курчавые, коротко постриженные волосы, прекрасно загоревшее лицо и властные линии губ выдавали в нем не то пожилого плейбоя, не то просто мужчину, хорошо и со вкусом пожившего. Его слова и жесты были развязны, но уверенны. Он играл с юношей, точно кот с мышью.

– Какой же вы русский! Вы типичный янки, приятель! Хорошо говорить по-русски еще не значит быть русским. Ваши родители эмигранты? Как странно вы одеты, как мормон! Вы не протестантский проповедник? Первый американец, с которым я познакомился, был протестантский проповедник. Я этого не знал и по скверной русской привычке стал его спрашивать, чем он зарабатывает? Он смотрел на меня такими же глазами, что и вы. Этот проповедничек, – с веселой злостью продолжал господин, – оказался нормальным парнем и не дураком выпить. Я его спрашиваю: кому же ты проповедуешь? Оказывается, грекам. Почему грекам? Почему не китайцам? Оказывается, других вакансий для него не нашлось. Это у них называется работа