Учились у нас хорошо человек пять, и в это число входили и Лида, и я, и Саша. Но Лида не особо читала книжки, а Саша читала. И как-то случайно я это обнаружила. Стой поры мы стали перед занятиями о чем-нибудь переговариваться: о литературе, о работе… И о фильмах Балабанова. Я о них ничего не знала, так, крутилось в памяти что-то вроде «Брата-2», и то смутно.

В Саше разгорался миссионерский интерес, и она предлагала:

– Давай я тебе принесу посмотреть.

Я соглашалась, брала, но смотреть мне было негде, и я ждала момента, когда пойду к кому-нибудь в гости, где будет видик, или мне оставят квартиру присматривать за кошками, и там будет компьютер с сидиромом. У меня в ноутбуке сидиром был давно сломан.

Кино я вообще не очень люблю. Чтобы посмотреть фильм – это надо меня очень долго уговаривать. Я настолько далека от языка кинематографа, что первые десять минут вообще не понимаю, что там творится на экране. Кто кому кем приходится. В чем интрига. Иногда я даже переспрашиваю товарищей, что происходит. Тогда все начинают нервничать и ругать меня. Нажимают на паузу и кричат: «Таня! Ё-пэ-рэ-сэ-тэ!» Поэтому я избегаю кино, как могу.

А тут еще и Балабанов. Я вообще не понимала, о чем эти фильмы. Ну зачем все это и к чему. Что хотел сказать автор. Но смотреть мне нравилось. Вот ничего не понимаю, а нравится смотреть – и все. Музыка такая! Хотя иногда там ужасы всякие показывали, хотелось зажмуриться и не видеть. Но я не зажмуривалась.

И вот Саша носила мне диски, а я через месяц добросовестно докладывала о своих впечатлениях. Саша слушала с горящими глазами.

Потом между нами завелись книжки. Я что-то приносила ей, она – мне. Если мы приходили раньше всех и ждали начала занятий на лавочке, Саша обычно спрашивала:

– Ох, Таня, ну что ты новенького прочитала?

Я доставала из сумки книгу, и у нас завязывался диалог. Но как-то этим все и ограничивалось. Не решалась я пригласить Сашу в гости, тогда еще на Боровую. Я знала, что она живет с родителями в Ольгино в собственном доме. С участком, наверное. Роскошество такое. А тут я со своей коммуналкой. Ну и вот выпьем мы весь чай, съедим все пряники, поговорим о книжках – ясно же, что после этого наступает какой-то другой этап. Надо рассказывать о себе. А что я ей расскажу? Про своего бывшего мужа? Про вредные привычки? Про Коваленко?

Рядом с Сашей я чувствовала себя какой-то потрепанной жизнью и очень несвежей. Все осложнялось тем, что она младше меня на целых пять лет. Мне даже мерещилось, что я на нее плохо повлияю. Что мама и папа просто запретят ей со мной общаться. Все-таки Саша нормальная, а я не очень.

Однажды я все-таки решилась. Ну что это такое, в самом деле, что я, совсем что ли, того? Не могу нормального человека в гости пригласить? Поговорим о книжках, черт с ним. Не обязательно рассказывать, что на выходных мы с Лелей ходили в «Грибоедов» и вернулись в пять утра.

Сперва Саша перебрала всю мою книжную полку, потом мы съели все пряники. Через час постучалась Леля:

– Можно?

Я сбегала за третьей кружкой и налила Леле чай.

Шла какая-то незамысловатая беседа, я уж думала, что вот, все прошло хорошо. Как вдруг Леля брякнула:

– А помнишь, Танька… – и захохотала, – а помнишь, как на Звездной на тебя раковина свалилась? Ты еще тогда с бодуна была?

Как не помнить. Я вылезала из ванной, мокрая, с дрожащими руками, оперлась на раковину, а она отвалилась, и так мы вместе в обнимку и рухнули на бетонный пол. Не очень было приятно.

Я наступила Леле на ногу и перевела взгляд на Сашу:

– Ну а что, Саш, как у тебя курсовая продвигается?