В это время к Сигизмунду прибыл из Москвы некий швед с письмом, в котором сообщалось, что бывшая царица, ныне старица Марфа, сказала своей воспитаннице немке Розновой, что не считает Лжедмитрия своим сыном. По ее словам, она признала Лжедмитрия сыном из собственной выгоды, но, когда царь захотел убрать из Углицкой церкви гроб настоящего царевича, Марфа воспротивилась. Но неизвестно, были ли это действительно слова Марфы или новый заговор бояр.
Как бы то ни было, Сигизмунд III забеспокоился. Вдруг правда вскроется и план сорвется? Он передал письмо Ежи Мнишеку, и на какое-то время Марина задержалась в Польше, пока не улягутся все эти слухи.
Но уже 12 ноября 1605 года в Кракове Марина обручилась по доверенности с послом Лжедмитрия. Торжество было пышным. Марина оделась в белое парчовое платье, на голове у нее красовалась корона, а от короны по распущенным волосам висели нитки жемчуга – ее любимое украшение. На роскошном пиру присутствовала вся королевская семья: Сигизмунд III, его сестра Анна и десятилетний князь Владислав.
Еще до свадьбы Лжедмитрий настаивал, чтобы Марина приняла причастие от русского патриарха, ходила в церковь, по субботам ела мясо, а волосы убирала от чужих глаз, как это ранее делали настоящие русские царицы и царевны. Мнишеки нехотя согласились на эти условия.
Лжедмитрий с нетерпением ожидал прибытия своей царицы в Москву. Он писал ей письма, но Марина отвечала холодно. Самозванец надеялся, что, как только станет царем, так отношение польской красавицы к нему изменится. Но Мнишеки, включая, по-видимому, и саму Марину, видели в Лжедмитрии только средство достижения своих корыстных целей.
После бракосочетания Лжедмитрий прислал молодой жене дорогие подарки: красный, голубой и зеленый бархат, персидский атлас, турецкое сукно, роскошные шелковые ткани, меховые шапки из черных лисиц, соболиные шубы, золотую посуду, чаши, усыпанные бриллиантами и рубинами, бриллиантовый герб и золотую цепочку с бриллиантами, золотое обручальное кольцо с крупным и острым бриллиантом, бриллиантовую брошь с жемчугом и рубинами, письменный стол, украшенный драгоценными камнями, перо в золотой оправе, роскошные драгоценные часы и многое другое.
Перед отъездом Марины Мнишек в Москву Папа Римский наставлял в письме русскую царицу: «Ты должна стараться всеми силами, чтобы богослужение католической религии и учение святой апостольской Римской церкви были приняты в вашем государстве вашими подданными и водворены прочно и незыблемо. Это твоя главнейшая цель».
В апреле 1606 года Марина Мнишек и ее семья торжественно въехали в Московское царство в роскошной большой карете, обтянутой красным сукном с серебряной оковкой, украшенной царскими гербами и запряженной двенадцатью белыми лошадьми. Внутри кареты была соболиная обивка, а рядом сидел симпатичный арапчонок, держа на золотой цепочке обезьянку, – настоящая диковинка!
Новая прислуга встречала свою царицу в платьях из золотой парчи. Как и в день бракосочетания, Марина была одета в белое атласное платье и с диадемой на голове. Ее сопровождала огромная свита – по разным данным, от 500 до 2400 человек, среди которых были поляки и литовцы. В свите были и торговцы, увидевшие в большой процессии и свою выгоду. Марина с предвкушением выглядывала в окно кареты. Столько людей! Десятки тысяч жителей хотели лично хоть краем глаза увидеть новую царицу.
По прибытии в Москву Марина до бракосочетания жила в Вознесенском монастыре у царицы-матери Марфы. Там же ее приветствовал и Лжедмитрий, который, по рассказам современников, «płakał jak bóbr» («плакал как бобр», то есть очень сильно плакал).