Западные державы не проявляли готовности учесть советскую позицию и заключить военно-политический союз с Москвой. Они полагали, что длительными переговорами смогут, с одной стороны, «удержать Германию от войны в 1939 г. и затруднить возможное советско-германское сближение», а с другой – подвести дело к тому, «чтобы СССР принял на себя тяжелейшие обязательства без всякой взаимности и гарантий». Речь шла о том, чтобы добиться от СССР одностороннего обязательства помогать Польше и Румынии по их первому требованию, в тех формах, которые они укажут, и без обязательств Англии, Франции, Польши и Румынии в отношении СССР. В случае военных действий он автоматически оказывался бы в состоянии войны с Германией и без надежных союзников[431].
В советском руководстве серьезно сомневались, что Англия и Франция действительно окажут реальную военную помощь «в определенных обстоятельствах». К маю 1939 г. созрело убеждение в необходимости перемен во внешнеполитическом курсе. Был сделан выбор в пользу политики лавирования между противостоявшими группами государств Европы и достижения соглашений и союзов с теми, кто будет предлагать условия, выгодные с точки зрения национально-государственных интересов СССР. Олицетворением перемен в советском курсе стало освобождение М. М. Литвинова с поста наркома иностранных дел СССР. 3 мая пост занял В. М. Молотов, который, как и Сталин, не был сторонником сближения с западными державами{76}.
В это время прошел уже месяц, как Гитлер подписал «План Вайс». Разворачивалась подготовка к вторжению в Польшу и молниеносному, за 8-14 дней, разгрому польских войск, овладению стратегически важными экономическими районами. К использованию менявшейся расстановки сил на международной арене готовились и в дипломатическом ведомстве Германии, где были зафиксированы трудности в отношениях между западными державами и СССР. Эти трудности, как считали германские дипломаты, подсказывали, что позиция Москвы может сыграть важнейшую роль в развитии ситуации в Европе вообще и вокруг Польши в частности, что, договорившись с СССР, Германия сможет избежать войны на два фронта при нападении на Польшу. Российские ученые считают, что «просоветский маневр» в германской политике, поворот к советско-германскому сближению наметился в середине апреля 1939 г. Имел место «осторожный обоюдный зондаж улучшения отношений между Москвой и Берлином… [который] вписывался в политику СССР и Германии»[432]. Кадровые перемены в Москве были замечены и квалифицированы как подтверждение перемен советского курса именно на германском направлении.
Польский историк С. Дембский полагает, что немецкие дипломаты с помощью обмана и подлога убедили Гитлера в необходимости сближения с СССР, а Сталина – «в готовности Третьего рейха возобновить политическое сотрудничество с СССР». В доказательство он приводит документ «Новая ориентация России», подготовленный между 4 и 10 мая 1939 г. в МИД Германии. Сотрудники этого ведомства, рассуждая о позиции руководства СССР и исходя из его понимания интересов страны, проанализировали действия Москвы в первые месяцы 1939 г. Был сделан вывод: переступив через идеологические барьеры и пообещав Москве восточные и юго-восточные воеводства Польши, Германия обретет гораздо более выгодную ситуацию, чем западные державы. В другом аналитическом документе, от 27 июня 1939 г. эта идея повторялась: «Если уж дело идет к войне, войне за внешнеполитические интересы, вне всяких идеологических вопросов, почему это должна быть именно война [СССР] за Польшу против Германии, неуместная для них война, не дающая выигрыша от военных действий, в то время как обратная война – Германии против Польши, была бы [для СССР] значительно менее рискованной, и могла бы вернуть утраченные старые белорусские и украинские земли»