Рассуждая в контексте эволюционных воззрений В. А. Геодакяна (1991), некоторые авторы дополняют концептуальную основу результатами своих оригинальных исследований.

В. П. Багрунов, указывая на методологические погрешности изучения половых различий по средним значениям признака, исследовал данную проблему в контексте динамической изменчивости полодифференцирующих признаков. Обосновав гипотезу о том, что изменчивость психологических функций является наиболее значимым фактором, объясняющим механизмы полового диморфизма, автор показал, что видовая изменчивость сенсомоторных и интеллектуальных функций выше у мужчин, но индивидуальная изменчивость этих же функций, а также состояний личности – у женщин. У мужчин чаще встречаются высшие и низшие результаты в сенсомоторике и интеллектуальной активности: они лучше решают новые задачи такого рода, однако при стереотипизации этих видов деятельности более высоких результатов достигают женщины. Полученные результаты автор обсуждает в контексте эволюционной концепции дифференциации полов В. А. Геодакяна (1991) и делает вывод, что у мужчин обнаруживается большая видовая изменчивость. Это создает возможность появления новых форм поведения. У женщин обнаруживается большая видовая ригидность, что определяет сохранность генофонда популяции. Для мужчин характерна индивидуальная ригидность, определяющая передачу полезных качеств в генофонд, однако при изменении ситуации велик риск дезадаптации, нарушения стереотипов поведения. У женщин выявляется индивидуальная изменчивость, что обеспечивает успешную адаптацию к окружающей среде.

В работе В. М. Русалова (1993) показано, что именно в наиболее биологически обусловленной составляющей психики (например, в темпераменте) можно увидеть полодифференцирующие качества. Выявленные свойства рассматриваются автором не как стабильные качества, а как изменяющиеся в ходе эволюции. Рассуждая в контексте теории В. А. Геодакяна (1991), автор делает вывод о том, что психологические различия между полами и широта проявлений признака служат очень важными показателями того, какие качества в настоящий период эволюции будут наиболее значимыми. Любопытно, что полученные автором результаты позволяют предсказать, какие из качеств должны перестать быть полодифференцирующими благодаря тому, что женщины ими овладеют. Широкая индивидуальная норма реакции обеспечивает женскому полу повышенную адаптивность, что на поведенческом уровне проявляется в большей восприимчивости к обучению и воспитанию (т. е. «социальная пластичность» и «эмоциональность»). Более узкая норма индивидуальной реакции у мужского пола лежит в основе того, что в дискомфортных зонах эволюционного отбора остаются в основном мужские особи, которые могут покинуть эти зоны только обладая способностью к нахождению новых решений, т. е. за счет предметной пластичности, темпа и более низкой эмоциональной чувствительности. Г. В. Залевский также показал, что сопоставление мужчин и женщин дает дифференцированную картину лишь при анализе интраструктурных проявлений психической ригидности. При этом отсутствуют различия по уровню проявления психической ригидности в динамической подструктуре личности, что можно объяснить большей ее близостью к нейрофизиологическим особенностям нервной системы – подвижности (инертности), лабильности, динамичности – и согласуется с мнением, что половой диморфизм ни в коем случае не является фактором, определяющим подвижность нервных процессов. Поэтому различия между полами по психической ригидности тем заметнее, чем выше сферы личности по своей структуре. Так, в практической и когнитивной сферах более ригидными оказались женщины, однако они были более флексибельны в психосоциальной сфере. Это согласуется с данными о большей социабельности женщин. Различий по эмотивной подструктуре между мужчинами и женщинами не выявлено, хотя в сферах жизнедеятельности, связанных со стрессом, экстремальными условиями, женщины оказываются более ригидными. Женщины чаще проявляют неофобические черты.