С годами Гленн и его семья стали навещать ее все реже, и тогда Джоанн начала ездить к ним сама, к тому же они довольно часто созванивались. И Белинда нередко отправляла по почте семейные фотографии. Время от времени она повторяла предложение Гленна. Особенно после похорон. А Джоанн находилась в том возрасте, когда на похороны людей ее поколения она ходила с той же регулярностью, с какой посещала свадьбы, когда ей было чуть за двадцать. Они уходили один за другим, словно мир охватила лихорадка. И нулевым пациентом оказался ее муж, который умер двадцать лет назад в какие-то шестьдесят три года (так рано!), и после него эта участь постигла всех ее родственников, а затем и большинство друзей. Создавалось впечатление, что стоит ей повернуть, и за углом поджидает плохая весть. Порой она про себя думала: «И осталась лишь я». Джоанн посещало иррациональное чувство, будто все ее бросили. Не то чтобы ей хотелось умереть.

Джоанн озарило, что лучше всего завести друзей помоложе. Но проще сказать, чем сделать.

Хотя она и не смела жаловаться. Каждый ее день был насыщенным. В теплую погоду Джоанн проводила как можно больше времени на улице, ухаживая за садом и развешивая постиранные вещи. Ничто не пахло свежéе белья, высушенного солнцем. По воскресеньям она ходила в церковь, а потом на бинго. Когда созревали помидоры и перцы, она собирала корзину еды и жертвовала ее тем, кому повезло меньше. Зимой она читала, вязала, пекла и смотрела любимые сериалы и шоу. До недавнего времени еще и чистила подъездную дорогу к дому, но последние два года нанимала специалистов. И иногда те заканчивали раньше, чем она допивала свой утренний кофе. Даже радуясь тому, что не приходится этим заниматься самой, ее грызло ощущение, что она пошла по легкому пути. Джоанн нравилось браться за сложные задания, разбивать их на мелкие задачи и медленно, но верно доводить дело до конца.

Разумеется, еще в ее жизни присутствовал Самсон, питбуль, который составлял ей компанию вот уже восемь лет. Он так сильно ее обожал, что испытывал тревогу, если хозяйка отлучалась больше, чем на два или три часа. Она же, выражая свою безграничную любовь, пела ему и давала глупые прозвища, чего не делала больше ни для одного живого существа, включая ребенка и мужа. Иногда ее смущало то, насколько сильные чувства она питала к псу. Прогулка с собакой стала такой же ежедневной привычкой, как чистка зубов. У Самсона была любимая вещь – красный мячик. Когда он подносил игрушку к ее ногам и глядел на нее с мольбой во взгляде, Джоанн таяла. Лишь бессердечный человек не отложит все свои дела ради увлекательной игры в «брось мячик». Порой от зрелища, как Самсон подпрыгивает, чтобы поймать его в воздухе, ее переполняло настолько всепоглощающее счастье, что казалось, она вот-вот взорвется. Простые радости часто самые лучшие.

Как правило, Джоанн не обращала внимания на соседей, но сегодня они, обустраивая задний двор, занимались чем-то необычным. Большая площадь ее земель была засажена деревьями, она их называла лесом, но, когда пара стала отстраиваться, они срубили посадки не только под дом, но и под большой задний двор, где построили веранду и куда завезли много железа. Учитывая расположение их жилища на возвышении небольшого склона, ей не составляло труда увидеть, что у них происходило.

Джоанн наблюдала, как соседи сновали туда-сюда, напоминая муравьев, которые стягивают ветки и иголки, чтобы возвести себе дом. Она прищурилась, пытаясь понять, что те задумали, и пожалела, что в прошлом не приобрела бинокль. Мужчина из-за дома выносил огромные куски металла, а женщина указывала, как их располагать. И когда он поставил брус на землю, Джоанн на мгновение ослепил возникший на металлической поверхности блик. Да что они такое затеяли?