Через две чашки кофе по $7,50 каждая я все еще жду ответа от Талии. И все остальные, кому я написала, чтобы убить время, тоже не отвечают. Дети молчат, что объяснимо – сейчас они на сборах команды Кори. Джон прислал две эмодзи – большой палец вверх и пловца. Ничего не прислала Лина, у которой тоже есть дела поважнее, чем сидеть в телефоне и развлекать свою одинокую и временно бездомную подругу. Соседка Джеки в ответ на мой вопрос, как дела, пишет «Все отлично. Надеюсь, у тебя тоже». Вряд ли это можно счесть приглашением к разговору.

С собой у меня электронная книга, и я начинаю читать (и бросаю) сразу несколько книг, надеясь найти такую, от которой невозможно оторваться. Ее я предложу своим самым привередливым ученикам. Еще я пару сотен раз проверяю адрес, который дала мне Талия, смотрю погоду и информационную страницу конференции, и смотрю вообще все, что может помочь мне убить время. А оно идет, и уже через два часа начнется коктейльный вечер знакомств, предваряющий официальную часть конференции. Понимая, что только дорога туда может занять целый час, я начинаю нервничать.

Я снова пишу Талии, скопировав адрес, который она мне отправила: «У меня правильный адрес? Прости, я не подумала, что нужно было договориться про ключ. Я решила, что у тебя консьерж».

Тогда я жду пять минут и звоню ей. Она не отвечает. Я оставляю ей максимально спокойное сообщение на автоответчике, кладу трубку и вслух говорю: «Да. Дело плохо». Но я же в Нью-Йорке, и никто и глазом не моргнул.

Собираю вещи и возвращаюсь к зданию. Здесь по-прежнему – ни консьержа, ни почтового ящика, ни домофона, ни другой возможности попасть внутрь. Жду десять минут. Никто даже не ступает на эту сторону улицы, не говоря уже о том, чтобы открыть эту дверь.

Я снова начинаю искать домофон в надежде дозвониться до соседей. Но домофона нет. На какой планете бывают жилые дома без консьержа и домофона? Не может быть, чтобы это было то здание, где она живет. Я трижды сверяю цифры на двери с цифрами, которые прислала Талия. Все совпадает. Может ли человек неправильно написать собственный адрес? Может, она ошиблась улицей? Но разве такое бывает?

В десятый раз я просматриваю нашу лаконичную переписку. Она сказала написать перед прибытием. Я написала. Она ответила, чтобы я шла прямо к квартире и что она «скажет людям внизу, чтобы ждали» меня. Я так поняла, что речь идет о консьерже. Какие еще могут быть «люди внизу»? Может, хозяин помещения или ответственный? Но не похоже, чтобы здесь была такая подземная квартира, где мог бы жить хозяин, и входа с другой стороны здания я тоже не вижу. Есть запертая дверь сбоку без окошечка. Предполагаю, что это дверь к мусоропроводу.

Совершенно запутавшись, я перехожу на другую сторону улицы и смотрю на окна здания. Нью-Йорк – большой, удивительный город. Графики работы у людей самые разные. Кто-то должен быть дома. Но все окна темные. В них отражается город, и в этот солнечный, прекрасный день нет никакой возможности определить, кто дома. И живет ли здесь кто-то вообще. И что, черт возьми, происходит.

Я снова звоню Талии. Снова голосовая почта – на этот раз в моем сообщении слышится больше паники. Положив трубку, я понимаю, что пришло время поставить крест на этом доме и перейти к плану Б. А у меня есть план Б?

После ухода Джона был один момент – он длился недолго, но я ощутила его очень остро, – когда я думала, что умираю. Все случилось из-за денег. Из-за денег, сломанного зуба и мокрой постели.

Джо было восемь. Он всему учился позже, чем остальные дети, – в отличие от Кори. Она как-то провела один день на ферме у бабушки и играла с более старшими детьми с соседней фермы, в доме у которых не было канализации, и спросила их, зачем они ходят в маленький домик с прорезью в форме полумесяца на двери вместо ручки. Они объяснили ей – без обиняков, как я предполагаю, – что в памперс писают только малыши. С того дня она соглашалась писать только в маленький горшок, который мне пришлось вынести на улицу и завесить брезентом. Не знаю, что бы мы делали, случись это зимой. Через несколько недель она влезла на настоящий унитаз, покакала и потребовала печенье. Вот и весь процесс приучения к горшку.