– Где 132 рота?

– После ОРСО мимо бассейна упретесь в два девятиэтажных здания. То, что справа – шестой корпус. Там спросите, где судоводители четвертый курс.

– Спасибо.

Дядя Вова поблагодарил вахтенного на воротах и пошел искать мой корпус и кубрик, чтобы поздравить меня с днем рождения. Дойдя по свежему хрустящему снегу до шестого корпуса, дядя Вова увидел, что в огромном здании не светится ни одно окно, не горит ни одна лампочка. Холодный ветер проникал в фойе через пару выбитых окон и открытую дверь. Дядя Вова зашел внутрь. Осторожно пробираясь в темноте в неизвестном здании, он нашел лестницу и начал подниматься вверх по ступенькам. Глаза привыкли к темноте. Слабый свет с улицы освещал лестничные пролеты через стеклоблоки в стене. Казалось, что здание вымерло. Действительно, в выходные в экипаже оставалось мало курсантов.

Пролет за пролетом – ни души. Поднявшись несколько этажей, дядя Вова сбился со счета, но заметил слабый свет в одном из коридоров. Он пошел на свет, аккуратно ступая ногами в темноту и двигаясь вдоль стены. Через несколько метров его взору открылась милая картина. Мерцающий свет свечи попадал в коридор из предбанника, в котором установлено несколько умывальников для курсантов. Через выбитое окно в предбанник залетал снег и тихо ложился на пол. Половина умывальников представляли собой ледяные глыбы. Вода струилась из поломанных смесителей и замерзала в раковинах. Сосульки спускались из них к полу и глыбы льда продолжали расти на полу. Среди этой красоты возле одного из умывальников стоял курсант с голым торсом. В левой ладони у него были зеркальце и горящая свеча. Пламя освещало его лицо и мерцало из-за холодного ветра. Другой рукой он брился, иногда смачивая бритву в эмалированной чашке с водой.

Курсант подсказал дяде Вове как меня найти и продолжил свое занятие.

Когда дядя Вова, наконец, нашел наш кубрик, то не поверил своим глазам. После двадцати минут в абсолютно темном корпусе он попал в просторную, но уютную теплую комнату, в которой работал телевизор, горела настольная лампа и жарилась картошка с луком. Я удивился и обрадовался, увидев дядю Вову, познакомил его со своими друзьями.

В тот вечер мы мило отпраздновали мой двадцать первый день рождения. Дядя Вова рассказал во всех подробностях, как он искал наш кубрик. А нам было очень интересно слушать об экипаже от гражданского человека.

Когда начали отключать свет в экипаже, Андрей нам рассказал, что на чердаке нашего корпуса есть «левая» фаза, которую никогда не отключают. Полгода назад Андрей оформился электриком в экипаж на полставки. От коллег он и узнал, что в щите на чердаке есть провод, который всегда под напряжением. В один из выходных мы решили подключить к нему наш кубрик.

Впятером мы взобрались на чердак нашей девятиэтажки. Это было огромное грязноватое помещение с низким потолком и узкими вертикальными вентиляционными отверстиями, через которые проникал свет, и просматривалась вся Слободка и половина Одессы. Из инструментов у Андрея были плоскогубцы, индикаторная отвертка, изолента и моток провода. Его должно было хватить с чердака до окна нашего кубрика.

Андрей показал в щите эту волшебную фазу. Снимаем аккуратно изоляцию, проверяем индикатором – светится. Молодец, Андрюха. Не подвел. Думаем, что теперь делать? Фаза ведь под напряжением. Как к ней подключиться?

Я вспомнил золотое правило: «Если не заземлить, то не долбанет».

– Ну, и что дальше?

– Человек может держаться за провод под напряжением, если этому электричеству некуда дальше уходить из человека, – говорю я.