Линяет небосвод,
И путь пересекает
Все время чёрный кот,
Накрененная сфера,
Пустой кувшин без дна
И гибкая пантера…
Откуда?
Кто она?
Волхвы в лесах молились,
Но, Боже, Боже мой,
Какие сны нам снились
Той гибельной зимой?
Ввалился к нам не гений,
А так себе, Фока!
Не нужно приглашений
Владельцу кулака!
Вослед за тем с оравой
Хан Бату прискакал,
И нас накрыл кровавый
Войны девятый вал.
Монгол был не убогой
Блажной, он дружно пёр
Единственной дорогой —
По руслам рек, озёр,
Порой сминая сушу…
Не хватит ревеня,
Чтобы очистить душу,
Вкусившую огня!
В ту зиму все метели,
Крутя вокруг пшено,
Стремительно слетелись,
Как мухи на гумно.
Несчитанные тыщи,
Вломясь на скотный двор,
На попранном гумнище
Раскинули шатёр.
– Эй, вы!
Давайте пени!
Блюдите все намаз!..
Тут много дребедени
Обрушилось на нас.
(Есть разная посуда,
Но нету ни следа
Ни слова о верблюдах
В Коране, господа!!!)
– Молитесь! Я украсю,
(О щен!
О грязь!
Холоп!)
Черниговскому князю
Фингалом медный лоб!
Я знаю беды ваши,
И вас, друзья, зову
Глотать из полной чаши
Кипящую смолу!
Была нужна нам книга,
И к ней благой совет,
Взамен нам дали иго
На пару сотен лет!
Охрипли мы от вою,
Взлетела к небу дрань —
С дорожною землёю
Батый ровнял Рязань!
Седлав коней, талибы
Умчали дев с собой…
Сказали мы: «Спасибо!»
И глаз скосили свой!
Вершина славы нашей —
Согнутый долу стан…
Горшок с ячменной кашей
Прозвали мы «кумган».
За мизерные дани
До неба от земли
Монголы на аркане
Провидцев волокли.
– Пусть лбами бьют страдальцы!
Вот – хобби для рабов!
Монголы даже пальцем
Не тронули попов!
– Перстом полмира овил!
И верных сохраню!..
Татарам он готовил
Великую резню.
– Рабам не нужны знанья!
Побольше им гробов!
Уроки послушанья
Полезны для рабов!
От всех речей досужных
Пресвитеров-скопцов
Всё более послушных
Маньяков и глупцов!
Мы затянули туже
Кишки и пояса.
Монгольские «катюши»
Загнали нас в леса.
У нас остались силы
На сжатые уста,
На братские могилы
И ямы без креста.
На рынке, на вокзале
Лисица и Хорёк
Всё к совести взывали,
Но… слямзив кошелёк.
Сравняв с землею стены,
Сметая полой рать,
Батый скакал до Вены,
Потом пустился вспять.
В сумятицу такую
В испуге (ого-го!)
Тевтоны мировую
Просили у него.
Монгольский мальчик мило
(О сем не умолчу!)
Германского верзилу
Похлопал по плечу.
Монголы были – сила!
Нередки и легки
В карьере Даниила
Поклоны и пинки,
Сидение у ханов
В прихожих юрт, в грязи,
Без вилок и стаканов…
Ах, Боже, упаси!
Не в службу и не в дружбу
Монголы нам на грех
Ввели ямскую службу
И перепись для всех.
Мы новым хамам вчуже
Сбирали лучший дар,
Но… князь родной был хуже
Монголов и татар!
Разбрасывая дани,
Россия поползла,
Как раненый изгнанник,
Разъятый духом зла!..
13. Песнь тринадцатая
В коей предстаёт во всей своей красе и амуниции Феноменальный Александр Невский и пускает немецких псов-рыцарей на дно Ладожского озера при чудовищном истечении народа, при барабанной музыке и ликовании крестьян, а потом умирает, отравленный ханом Доболтом ядом аравийского хамелеона, и о погребении оного в долбаном корыте.
От всё объявшей дряни
Спасая честь и жизнь,
Тут многие славяне
На север подались,
Ища приличной доли,
Не смерти,
не сумы,
И новгородской воли
Хоть раз глотнули мы.
В Европе что за нравы?
К обеду не зовут,
А к нам чужие павы
Несут свои уставы,
Распятья волокут!
Крапят чужим елеем,
Скрипят на каблуках,
Трезвонят: «Порадеем
О ваших кошельках!»
Горланят, как в борделе,
Гребут в один присест…
Такое в самом деле
Любому надоест!
Как могут эти страны —
Замойка,
Чудь
и Бредь,
На тришкины кафтаны
Претензии иметь?
Когда нас стало много,
Как карасей в судке,
Во Псков явился Гога
С свиньёй на поводке!
С поклажей из Утрехта,
Мальчишки – пришлецы,
Явились строем кнехты-
Весёлые певцы!