Этот холодный, безразличный ответ напугал Маркуса. Он непроизвольно вцепился в плечо Айзека. Чувство тревоги мгновенно превратилось в леденящий душу, парализующий страх. Айзек смотрел на искаженное ужасом лицо другом. А затем сказал своим обычным голосом лишь одно слово: «Тишина». Это простое слово не прогнало страх, но оно дало ему имя. Это был больше не безымянный страх, а просто жуткий, но вполне естественный факт.

Маркус стоял, прислушивался, привыкал к новому гнетущему ощущению. Тишина была мертвой, но не абсолютной. В густом тумане можно было расслышать треск веток, скрип деревьев, шелест кустов. Но все эти звуки были деформированы – невозможно было определить откуда они доносятся. И все же это были звуки, хоть и искаженные. А вот чего не было, так звуков, которые обычно издают животные и насекомые. Маркус никогда не придавал значения этим звукам, он воспринимал их как само собой разумеющееся. Стоило лишиться этой обыденности, этого пустяка, как разум и чувства тут же погрузились в пучины страха. Словно мир, лишившийся своих хрупких опор, провалился в ад. Маркус ждал, что из тумана вот-вот начнут появляться немыслимые жуткие твари. Более того, ему начало казаться, что среди немногих звуков леса он слышит отвратительной чавканье и стоны, а из тумана к нему тянутся не просто ветви деревьев, а иссохшие руки мертвецов. Маркус закрыл глаза и зажал уши руками. Стоны прекратились, а молочно-белая пелена сменилась на непроглядную тьму. И даже здесь тишина не была абсолютной, а тьма – кромешной. Сердце бешено билось, словно кто-то с яростью бил в боевой барабан, предвещая нечто зловещее. И вот из тьмы уже тянуться щупальца страха в попытке утянуть его неокрепший разум в пучину безумия.

Маркус вздрогнул и закричал – что больно вцепилось ему в руку. Он открыл глаза и увидел перед собой Айзека, прижимающего указательный палец к губам. Маркус не смог подавить крик и потому зажал рот свободной рукой. На лице Айзека отчетливо читался страх. Айзек убрал палец ото рта и указал им в сторону. Маркус медленно перевел взгляд в сторону, куда указывал Маркус. В тумане чернел силуэт огромного дерева, ветви которого свисали до самой земли. Откуда оно здесь взялось? Маркус же стоял неподвижно. Только что он был окружен лесом, а теперь стоит на каменистой поляне перед чудовищных размеров деревом. Как зачарованный Маркус приблизился к одной из ветвей и отломал ее кончик. Сухой хруст утонул в тумане. Ветка в руках Маркуса была гладкая и черная. Неужели Джордж Пеше не соврал? А как же Айзек? Айзек стоял и смотрел на дерево со страхом вперемешку с восхищением. Он перевел взгляд на Маркуса. Им не нежно было общаться, чтобы понять друг друга.

– Я не видел его в темноте, – шепотом проговорил Айзек.

Маркуса такое оправдание не устроило. В нем закипала злость и обида. Мало того, что его обманули, а он поверил. Так он еще ввязался в спор и, как результат, он в глуши посреди леса вот-вот умрет от страха.

Свисающие ветви образовывали своеобразный проход. Темный, мрачный, и вместе с тем манящий. Маркус вошел в него, оставив Айзека позади. С каждым шагом туман редел, уступая место сырой полутьме. И вскоре туман рассеялся вовсе. Света было мало, но достаточно чтобы осмотреться. В тени гигантского дуба каким-то чудом росли кустарники и деревца поменьше. Но Маркус не мог сказать наверняка, действительно ли это была молодая поросль или же это уже мертвые деревья. Поскольку все они были покрыты мхом. Маркус поднял голову и осмотрел ветви. Они тоже были покрыты мхом. На мгновение Маркусу показалось, что он увидел человеческую фигуру среди ветвей. Фигура висела в воздухе словно висельник или… парящая ведьма. По телу Маркуса пробежал мороз, а воздух застрял в легких. Но, как ни всматривался он во тьму, не смог ничего разглядеть. Он обернулся к Айзеку и жестом поманил его. Айзек подчинился и нетвердой походкой подошел к другу.