Ту близость, без которой жить
Не стоит, – скажешь сгоряча.
А между тем никто нигде
Тех двух пространств не превозмог,
И путь к любимой и к звезде
Так одинаково далек!
1958
211
Мы все так делали. Мы всякий дар земли
Нетерпеливо отвергали.
Мы лучших девушек не сберегли
И лучших писем не послали.
Мы перепробовали всех отрав,
А горный ключ был скрыт от взора.
Самих себя беспечно обокрав
Мы так и не узнали вора.
Пусть он сейчас стоит передо мной —
Что пользы в этой поздней встрече?
Что с утра спрашивать, когда давно
Кругом непоправимый вечер!
1956
212
Встретились, как с многими встречались —
В тусклый день и равнодушный час,
И сперва еще не разобрались:
Началась любовь, не началась?
Но уже, как если бы в поруку,
Ты тогда мне руку отдала,
Милую, встревоженную руку.
Ту, что никогда не солгала.
Задержалась только на мгновенье,
На почти неуловимый срок,
Так что смысл того прикосновенья
Разгадать я лишь сегодня смог.
…Надо в мыслях чаще возвращаться
К отгоревшим, отшумевшим дням,
И в золе их мы найдем богатства,
Что в огне не просияли нам.
1958
213
В талом небе такие мокрые.
Акварельные облака.
…Мог ли я сомневаться, мог ли я
Не поверить, что ты близка,
Если так хорошо и весело
Ты умела ко мне прильнуть,
Медный крестик с моей повесила
На свою золотую грудь?
…В мутном небе такие влажные,
Акварельные облака.
…Важно ли, что была ты, важно ли,
Что слабела в моих руках,
Если вот вспоминаю редко я
И так нехотя о тебе,
Если ты раскаленной меткою
Не осталась в моей судьбе?
…В бледном небе совсем туманные,
Акварельные облака.
Почему меж других – не страшно ли? —
Эта путается строка?
Или ею напоминается,
Что все лучшее навсегда
Разлетается, расплетается,
Растворяется без следа.
1958
214
Нас было двое. Женщина была
Веселой, молодой и рыжеватой.
Умела лгать и изменять могла.
Не быв притом ни разу виноватой.
Теперь она… – но нет, мне легче с ней
На «ты»! – теперь ты все уже забыла:
Как целовала с каждым днем скучней,
Как мучила меня и как убила.
Нет, не сама, конечно! Кто теперь
Сам убивает? Я отлично помню,
Как ты на выстрел распахнула дверь
И кинулась ко мне, и как легко мне
Внезапно стало: я в твоих глазах
Прочел все то, во что уже не верил —
Недоумение, и боль, и страх,
И чувство горькой все-таки потери.
…О, если бы из тишины моей,
Из моего прекрасного свершенья
Вернуться снова в ужас этих дней,
Изведать снова все твое презренье,
Всю ложь прикосновенья твоего
И как последнюю земную милость
Спустить курок – все только для того,
Чтоб ты опять вот так ко мне склонилась.
1956
215
Возможно, если бы украдкой
Я снова побывал в былом,
Я разглядел бы недостатки
В далеком облике твоем:
В разрезе глаз, и в цвете кожи.
И в очертаниях груди —
Во всем, на что, когда моложе,
Мы, собственно, и не глядим,
В своем великом нетерпеньи
Влюбляясь, нужно или нет,
Уже в одно прикосновенье
Семнадцати девичьих лет,
Когда неловкая Диана,
Ступив на вешнюю траву,
Для первой неумелой раны
Стрелу вправляет в тетиву.
1958
216
Я думал до сих пор, что наша
Давно развязанная связь
Хотя была других не краше,
Но все же в сердце сбереглась.
И вот недавно, в день погожий
Бродя по улице пустой,
Как заблудившийся прохожий
Я вышел к истине простой:
Что все давным-давно забыто
И окончательно мертво,
Что сердце на могильных плитах
Не написало ничего.
Нет, не подумай, я не плачу,
Я просто на ущербе дней
Одною истиной богаче.
Одною радостью бедней.
1958
217
Ну что же, вспомним зимний полдень, дом
И на паркете отблеск розоватый,
Неву в сияньи снежном за окном,
А между рам – стаканчики и вату.
И пармские фиалки у окна,
Махровые, бледней обыкновенных.
Как я любил их! Как была нежна
Их лиловатая голубизна
На фоне бледных зорь, закатов пленных