Как шлюха она неприлична
Как дьявол она жива
Её угощая шнапсом
Поглаживая по попе
Сидеть буду я в Европе
В её королевстве датском
Смотреть буду из окна
И будет блеять она…
Такие мои вот планы
Не нужно мне, нет, нирваны
Но бритой датчанки щель
А за окном метель
Пусть зло заметает проливы
Чтоб были бы мы счастливы…
…Селёдка… пирог мясной…
И ляжет она со мной
Живот у неё большой
И маленькие колени
Зовут её фройляйн Ленни
Русалка страны водяной.
К Фифи (подражание Катуллу)
I
Я на старости лет связался с сучкой
Я добыл её в недрах Интернета
Двадцать восемь Фифи (а я – колючка:
Двадцать восемь плюс тридцать восемь: лета)
О, Фифи! У тебя ребёнка тело!
Хоть сама ты ребёнка и имеешь
У меня с тобой чувственное дело
Под моими ласками ты млеешь.
Я тебе, о Фифи, противен, видно!
До конвульсий, до сладкого «прихода»
Нет, мне это нисколько не обидно
Создала вас, проклятых дырок, так природа!
II
Пять трусов мне оставила девчонка
Чтобы я бы, видимо, молился?
На трусы её, что ли? Я не знаю,
Над трусами я блядскими склонился
Испарения девкины вдыхаю…
Ты чего этим хочешь, моя сучка,
Моя маленькая, бритая ты ранка?
Обоняю: твоя течка, твоя случка,
Твоя нервная писька-хулиганка…
III
Современные девки как гетеры
Попку мажут и волосы сбривают
На интимных своих местах сверх меры
Благовонные масла возлагают…
Чтоб найти их, не в переулки Рима
Обращаю стопы свои в сандалях,
В интернетные дебри нелюдимо
Еду я на невидимых педалях.
IV
Попка маленькая, узкие лодыжки,
Килограмм сорок восемь, не иначе
В этой девочке Египта и мартышке
В этой сверхъестественной задаче.
Ты еврейка, Фифи, а вы, евреи,
Происходите от какой-то тайны,
Потому от тебя я свирепею
И стучусь в твои недра у «вирджайны».
V
Метр семьдесят высоты, рот влажный,
Веки крупные, тонкая, как кошка.
В офис тело несёшь многоэтажный
Там его истязаешь днём немножко…
Но в субботы ты спешишь, озябший зяблик,
Сквозь машины, мороз и коридоры
Чуть постанывая, словно в шторм кораблик,
Чтобы снял бы я с тебя все запоры…
Твои козьи грудки оттяну вниз
Твои ножки в основаньи заломаю
Пусть глядит ваш бог – шакал Анубис
Как я дочерью его тут помыкаю…
И восстаёт…
И восстаёт из любовных забав,
Чистая, плотская «Love»,
Чистая похоть встаёт и долбит
Твой возмутительно голенький вид.
Безукоризненны мы же с тобой
Ты – своей белой ночной худобой,
Я – своим жилистым деревом-телом,
Лаокооном в узлах озверелым.
Булькает, бьётся, тромбирует пара,
Ты моя голая Килиманджара!
Страшный, пораненный, в яйцах раздутый,
Я – твой палач, моя девочка, лютый!
Я – твой мучитель, а ты от меня,
Где ты скрывалась в течение дня?
Что ж ты скрывалась, иди же сюда!
Ваша распахнутая звезда
Манит меня своей алой трясиной
Всей глубиною своей кобылиной…
Алая рана, и мокрые ножки,
Сука Фифи, без единой застёжки
Все твои тайны мне, девка, открыты,
Бродят на теле твоём паразиты
Рук моих, ног моих, пальцев и губ…
Что же, с тобой я достаточно груб?
– Как? Недовольна? Грубее? Мощнее?
Ну что за женщины ваши, евреи..!
«Дитя фэстфуда и ноутбука…»
Дитя фэстфуда и ноутбука,
Вас минимальные трусы
Охватывают, моя сука,
До самой встречной полосы.
О, ножки, ножки, ножки, ножки,
Переступает как лошадка
А вот животик моей крошки
Атласен, бел и дышит шатко.
Ф
Я тебя распробовал, подружка!
Оказалось, – ты жуткое отродье,
Оказалось, – ты глубокая ловушка,
А не безобидная зверушка,
Проносящая брюшко по природе…
Ты свирепее Дурги, богини Кали
Рассмеявшись, ты член мой защемляешь
Полагаю, ты сгубить меня мечтаешь
И обсасываешь мысленно детали
Как валюсь я на твой белый круп, лошадка,
Как при этом «приход» ты получаешь
Я уверен, иссосёшь меня ты сладко
А потом уже ментов навызываешь…
Ты натянешь сапоги свои и кепку,